Искусство. Письма на заметку - Шон Ашер

Уже много дней, недель, месяцев, как у меня это больше не выходит.

Ты видел меня этой зимой в Париже. Я был полностью выжат. Время от времени приходится переживать такие периоды.

И секрет, разумеется, в том, чтобы разбудить себя. Большинство людей всю жизнь проводят в спячке. Смысл быть художником в том, чтобы жить.

Что касается того, о чем ты писал в прошлом письме. Я сказал тебе: «Никогда не делай того, за что тебе было бы передо мной стыдно».

Это неправда.

На меня нельзя равняться. Не делай ничего, за что тебе было бы стыдно перед пустым листом бумаги – или же перед натянутым холстом.

Богом тебе должны стать твои материалы.

И о цвете. Осторожнее. Как можно чаще бывай на воздухе. Вместо художественных магазинов – палитр других людей – рассматривай стены домов в разную погоду и разное время дня. Учись у простых вещей – у красного яблока на серой ткани.

Деревья – деревья на холмах. Я так мало знаю. Мне кажется, что, если бы я хотел понять цвет, я прежде всего старался бы разделить то, что вижу. Вот передо мной вспаханное поле, за ним – луг, засохшие кукурузные стебли желтыми полосами, обгорелые пни – иногда черные, как будто заглядываешь в чернильницу, иногда почти синие.

Природа составляет композицию.

Смотришь на такое и думаешь – как получился этот цвет? Мне случалось ходить по небольшому участку земли после того, как я наблюдал его издали, – пытаясь понять, откуда взялся увиденный мной цвет.

Свет имеет огромное значение.

Не думай, что когда-нибудь придешь к цели. Поиск бесконечен.

Я пишу тебе, как будто ты уже взрослый человек. Что ж, не скрою, что от тебя я ожидаю многого.

Но речь не о твоем успехе. Я вижу в тебе возможность порядочного отношения к другим людям и к работе. Это само по себе сделает из тебя человека.

Ш. А.

Письмо 23

Вот кто умел изображать конечности!

Немецкой художнице Пауле Модерзон-Беккер был всего тридцать один год, когда она умерла при родах. Однако, несмотря на свою безвременную кончину, она оставила впечатляющую коллекцию работ – более пятисот картин и многочисленные рисунки. Также обширной была и ее переписка. Это письмо было написано в 1897 году, через несколько месяцев после того, как она поступила в престижную школу при Союзе берлинских художниц, с одобрения и при поддержке своих родителей. Ее воодушевление новыми впечатлениями вполне осязаемо.

Паула Модерзон-Беккер – Карлу Вольдемару Беккеру

27 февраля 1897 г.

Дорогой отец!

Проведя утро в трудах, какое же удовольствие присесть и поблагодарить тебя за этот замечательный набор пастели. Гляжу на ряды великолепных мелков и жду не дождусь, когда представится случай их использовать.

Мне сейчас позирует мальчик-венгр, мышелов, который не знает по-немецки ни одного слова, что делает для меня невозможным отругать его, когда изо дня в день он является на полчаса позже назначенного. Но какое же удовольствие его рисовать!

В четверг после занятий я впервые отправилась в Гравюрный кабинет[26]. Я подходила уже несколько раз к стеклянным дверям, но торжественный полумрак за ними меня всегда отпугивал. Вчера я наконец набралась храбрости и вошла, ощущая себя вторгающейся в sanctum sanctorum[27]. Смотритель подошел ко мне и молча протянул листок бумаги; мне полагалось написать на нем свой заказ. «Микеланджело, рисунки». Он вернулся с огромным фолио. Мне так не терпелось в него заглянуть! И в то же время, будучи единственной женщиной в этом средоточии мужской силы, я многое отдала бы, чтобы стать невидимой. Но как только я открыла этот том и погрузилась в мощные наброски Микеланджело, я забыла обо всем на свете. Вот кто умел изображать конечности!

Тем вечером на занятия по рисованию пришел удивительнейший натурщик. Сперва, пока он просто стоял, меня поразило, каким худым и уродливым он казался. Но стоило ему начать принимать позы, играть мышцами спины, как меня охватило сильное возбуждение. Как странно, как прекрасно, дорогие мои, что я могу так на это отзываться! Что я способна уйти с головой в свое искусство! Какое чудо! Теперь только бы из этого вышло что-нибудь стоящее. Но пока об этом не буду даже думать – только расстраиваться.

Расскажу тебе еще один забавный случай, который со мной произошел. Мама, помнишь тот рисунок обнаженной женщины с удивительными черными волосами, который ты забрала в Бремен? Так вот, я [снова] рисовала ее на занятии у фрейлейн Баук. Она была одета в черное платье с белым воротничком, и я тоже; только ее платье было гораздо более роскошным. И она так изящно выставила из-под него ножку в отличной туфельке, что мне захотелось спрятать свои неуклюжие ноги с глаз долой. Но потом, когда эта юная дама с нежными темными глазами пришла в другой раз, оказалось, что вместо черной гривы она теперь обладательница чудных русых локонов! Она выдумала какую-то отговорку, будто мыла волосы и по ошибке ухватила не тот пузырек, но я про себя подумала: «Вот так-то, c’est la vie!»[28]

Письмо 24

Точнее, на дуэли

Марк Паулин, художник и изобретатель, родившийся в 1953 году, – основатель Survival Research Laboratories (SRL) – «Лаборатории исследования выживания», группы «индустриального перформанса», которая с 1978 года организует масштабные, тщательно просчитанные представления, в которых сложным образом взаимодействуют огромные механизмы и движущиеся скульптуры. В начале 1980-х годов Паулин узнал о похожих механических инсталляциях своего коллеги по индустриальному искусству Денниса Оппенгейма. Реакцией на эту новость было письмо.

Марк Паулин – Деннису Оппенгейму

10 декабря 1982 г.

10 декабря 1982 г.

Уважаемый Денис Оппенгейм!

Как основатель и наиболее активный поборник механизированных представлений, я в течение некоторого времени имел отдаленное представление о Ваших жалких, невыразительных попытках использования движущей силы. Первоначально информация о них носила беспорядочный характер, всего лишь указывая на еще один пример стареющего нью-йоркского деятеля, стремящегося придвинуться поближе к источнику доходов. Соответственно, ни для меня, ни для моих помощников по SRL интереса она не представляла. Чем дальше, однако, тем чаще нам приходится оказываться в незавидном положении, где наша работа сравнивается с Вашей. Представьте также наше отвращение при виде раздутой рекламной кампании, сопровождающей Ваши ничтожные механические потуги. Далее, некоторые из моих знакомых в Нью-Йорке высказали предположение, что совпадения между нашими и Вашими усилиями отнюдь не объясняются случайностью. Подвергнув