В разные годы. Внешнеполитические очерки - Анатолий Леонидович Адамишин
Ельцин приходит на помощь. Оставался единственный путь – апеллировать к президенту. По соображениям лояльности к Козыреву мы с Лавровым всё оттягивали этот ход. Этика была вознаграждена: Ельцин позвонил мне сам, с довольно характерными интонациями стал выговаривать: почему меня не информируют по принципиальным вопросам? Вы с Козыревым думаете, что сами с усами, так я вас накажу, и очень легко это сделаю. И начал сладострастно объяснять, как накажет. Потом воскликнул: «Бомбить Югославию! Это американцы хотят, а мы разве хотим? Это вам не Ирак. Немедленно сообщите Козыреву, чтобы голосовал против резолюции или, в крайнем случае, воздержался». Сказал на это: «Вы сами разрешили Козыреву голосовать за эту резолюцию». Ельцин ответил: «Не знаю, не знаю». Затем перезвонил: «Держу перед глазами записку по Югославии, никакого разрешения я не давал».
Надо пояснить, что Козырев иногда «химичит». На этот раз следующим образом: наряду с запиской, специально посвященной Югославии, он в тот же день, субботу 20 марта, направил Ельцину записку о своих беседах в Вашингтоне. Ее никто кроме, видимо, замминистра Георгия Мамедова, не видел. На 10-й или 11-й странице, т.е. там, куда и в лучшие времена мало кто заглядывал, а сейчас и подавно, был такой пассаж: если не удастся убедить французов сделать свое предложение частью общего комплекса мер, то проголосовать за французский проект. Естественно, никто и не думал убеждать французов. В конце же этой длинной бумаги проект распоряжения, где предлагалось одобрить представленные соображения. Фактически президенту не объяснили, что это за французская резолюция. А она как раз и дает возможность наносить удары, причем не только по воздушным целям, но и по наземным.
Когда Ельцин подтвердил, что надо голосовать против, а я ответил, что рад слышать это, он среагировал: «Наконец, в МИДе появились единомышленники». Разговор он закончил так: «Под Вашу личную ответственность». Взял под козырек: «Да, под мою личную ответственность». Разумеется, я тут же отбил телеграмму Козыреву и Воронцову, почти дословно передав разговор с президентом. Потом звонил Юлий, очень меня убеждал, что невозможно отсрочить принятие резолюции (данные ему указания это предусматривали). До этого Юлий два раза сообщал: министру доложено, проголосую за французский проект. Так что мы переиграли в самый последний момент и лишь благодаря вмешательству президента. Кто-то из помощников подсказал, дай ему Бог здоровья.
В итоге отложили голосование на семь дней. Тем временем по «правильной» записке по Югославии, той, которую зачитывал мне президент, выкатилась его резолюция: в Совете Безопасности при голосовании французского проекта воздержаться. Надо передавать решение президента в Нью-Йорк, но это означало, что Воронцов с Козыревым тут же его выполнили бы, а по последствиям воздержание вело бы к тому же результату, что и голосование «за». И тогда в пятый раз за день вышел на разговор с президентом. Предварительно объяснил как следует его помощнику Илюшину, что когда президент дает команду воздержаться, отдает ли он себе отчет в том, что тем самым мы не помешаем нанесению ударов, в том числе по земле, против чего Ельцин так активно выступал. Разговор с Борисом Николаевичем был тяжелым: «Почему Вам не нравится воздержаться, вот китайцы все время воздерживаются». Отвечаю: «Китайцы далеко, им на эти дела наплевать, а главное, Вы утром правильно сказали: отсрочить голосование». Ельцин: «Я повторяю – отсрочить, отсрочить». И тогда я его резолюцию перегнал вместе с этими словами «отсрочить», повторенными два раза. В Нью-Йорке так и сделали.
Бесполетная зона. К возвращению Козырева представили ему записку, где говорилось, что нужно добиться исключения стрельбы по наземным целям и, вообще, регламентировать силовые акции, ввести их в определенные рамки. Министр нам ответил: за резолюцию придется голосовать. А в одной из своих бумаг, адресованных Ельцину, он особо выделил, что эта резолюция, хотя и внесена французами, – одна из личных идей Клинтона. Лавров мне говорит: «Он наверняка дал обещание американцам через неделю проголосовать». Бумагу «наверх» мы с ним несколько скорректировали, приблизив к настроению министра. В ней, однако, осталось главное: определиться с голосованием по резолюции в зависимости от того, каким образом будут осуществляться ее положения. Еще до этого пришла телеграмма от Воронцова: в Нью-Йорке никто его не слушает, нужно обращаться по столицам. То есть, дать указания нашим послам провести работу с правительствами тех стран, где они аккредитованы. Это-то мы быстро сделали.
Вся эта затея с бесполетной зоной – чисто антисербская, у них одних там самолеты, вот их и лишают этого преимущества. Что это, как не вмешательство в конфликт? Сухопутные войска, где у мусульман перевес, не трогают. И Совет Безопасности ООН принял решение о запрете на полеты под тем предлогом, что это облегчит доставку гуманитарной помощи. Но самолет, доставлявший помощь, сбили американскими «Стингерами» с земли. Как они попадают в Боснию? Надо запрещать противовоздушное оружие, а не полеты.
Сербы отрицают нарушения, ссылаются на то, что ООН отслеживает все их действия. Но французы мне прямо говорят: вне зависимости от того, нарушают сербы или нет, общественное мнение настроено против них, мы не можем это не учитывать. Сначала сами создают своей пропагандой соответствующие настроения, а потом их же и приводят в качестве довода, оправдывающего антисербские действия.
Но если позволить использовать силу без разбору, вряд ли удастся добиться мирного урегулирования. Наоборот, начнется еще более кровавая бойня.
Уйдут сербы в горы, начнут резать несчастных мусульман так же, как те, когда есть возможность, режут их.
Хотя сербы – далеко не подарок. Они дают много поводов для обвинений, но ведь и их там бьют жестоко. А вот это остается за кадром, их аргументацию не слушают. Особенно на фоне того, что американцы сумели уломать мусульман и те подписали, хотя и с оговорками, все документы по плану Вэнса–Оуэна. Сделали хитро, все перевалили на несчастных боснийских сербов, они уже отказались от подписания и, скорее всего, не сумеют проявить гибкость. Тогда мы ничего не сможем сделать, чтобы уберечь их от крупных неприятностей. Примаков по своей линии (СВР) подпитывает их информацией, которую согласовывает со мной, здесь координация хорошая. Хотим сейчас направить Чуркина, отвечающего за югославские дела, из Нью-Йорка в Белград уговаривать сербов, чтобы они не оставались
