Верю в нашу победу... Письма с фронта - Тампио

…На рассвете воскресного июньского утра ее разбудили громовые раскаты: фашистские самолеты с паучьей свастикой на бортах сбрасывали на мирный город смертоносный груз.

Клара вернулась в Челябинск, потрясенная пережитым, повзрослевшая. Пошла в военкомат, но ее отправили домой: не исполнилось восемнадцать лет, нет воинской специальности.

— Аллочка, — сказала она сестре по секрету. — Я решила записаться на курсы медицинских сестер.

— Я тоже пойду с тобой!

Утром Клара бежала в школу, к своим третьеклашкам, оттуда на курсы. А потом сестры спешили в госпиталь, к раненым.

Много времени отнимала работа секретарем школьной комсомольской организации, Клара организовывала воскресники, сбор подарков бойцам. Сама сшила несколько кисетов, в каждый вложила письмо: «Бейте, родные, фашистских извергов, а мы тут, в тылу, поможем вам, чем можем». На кисете вышивала «ЗНР от м. с. Коваль», что значило: «Защитнику нашей Родины от медицинской сестры Коваль». Потом отцовский овчинный тулуп распороли, сшили две безрукавки. Пометили на них «от сестер Коваль», и тоже послали на фронт.

В декабре сорок первого Кларе исполнилось восемнадцать лет. Она снова пошла в военкомат:

— Вот справка об окончании курсов медицинских сестер.

— Это хорошо. Ждите вызова…

Так повторялось несколько раз.

— Мама! Мне из военкомата ничего не было? — спрашивала она нетерпеливо.

Татьяна Васильевна прекрасно понимала состояние дочери. И однажды она вместе с ней пошла в райком комсомола.

— Двух дочерей вырастила и воспитала, — сказала Татьяна Васильевна. — Младшую прошу направить на фронт. Может, там с братом повстречается.

В октябре сорок второго года Клара Коваль подала заявление в обком комсомола. Сообщала, что участвовала в сборе средств на строительство танковой колонны имени Челябинского комсомола, окончила курсы медицинских сестер и просила послать с пополнением в родную, комсомольскую бригаду. И все-таки добилась своего. В ноябре уехала на фронт.

«За период боев санинструктор Коваль К. М. находилась с боевыми машинами на огневых позициях, оказывая помощь раненым бойцам и командирам, — писал спустя полгода командир 228-го танкового батальона капитан Скворцов в наградном листе. — В боях проявила отвагу и мужество, бросаясь к подбитым и горящим танкам для оказания помощи экипажам. Самолично оказала помощь и эвакуировала с поля боя 30 бойцов и командиров своей и других частей. За проявленное мужество в боях за социалистическую Родину представляется к правительственной награде — ордену Красной Звезды».

Танкисты, бывалые, обстрелянные воины, восхищались смелостью девушки. Клара, с неизменной санитарной сумкой на боку, появлялась там, где кипело сражение.

Вот загорелась подбитая «тридцатьчетверка». Она бросилась к танку. В машине оказался тяжело раненный командир роты старший лейтенант Ульянов[9]. Клара вытащила его через аварийный люк, оказала первую помощь, а сама поползла дальше. Внезапно совсем рядом разорвался снаряд. Это случилось 4 августа 1943 года. Клара умерла от ран в госпитале. Похоронена 13 августа в селе Беломестное Белгородской области.

Подруга Клары по педучилищу Т. В. Шабурова вспоминает:

— Это была стройная девушка с темными волнистыми волосами. На смуглом лице — живые, смеющиеся глаза. Она пользовалась среди нас особым уважением и любовью, была душой многих добрых дел. В училище Клара пришла по призванию. Несомненно, школа получила бы отличного учителя. Получила бы… По зову комсомольского сердца она добровольно ушла на фронт. А оттуда писала: «Тома, победу будем праздновать вместе».

Сестра Клары — Алла Матвеевна дополняет:

— Это на фронте Клара стала такой смелой и решительной, а росла она вовсе иной. Она никогда не дралась, не ввязывалась в ссоры. Когда повзрослела, у нее появилась масса увлечений. Любила танцевать, писала стихи, рисовала, занималась фотографией. Все свободное время отдавала книгам. Но больше всего, пожалуй, любила возиться с малышней. Оттого и в педучилище пошла. А при всей нежности выделялась в ней одна черта характера: настойчивость. И отправки на фронт добилась благодаря своей настойчивости…

К. М. Коваль.

ГОД 1942-й

24 ноября.

Мамочка, дорогая!

Вот сегодня смотрели здесь «Парень из нашего города». Да еще звуковую, не шутка! Завтра приезжают артисты Ленинградского театра оперы и балета. А 5-го у нас был вечер самодеятельности.

Я очень втянулась в комсомольскую работу, скучать некогда. Только обидно, что все получают письма, а я еще нет.

Мамочка! Ты, наверное, обижаешься, что мало пишу, но поверь, родная, что я так увлечена учебой и работой, что некогда подумать о доме. Тебя, конечно, вспоминаю я часто. Мама! А у меня большая радость: за отличную военную подготовку командир роты вынес мне перед строем благодарность. Тоже хорошо! Я работаю на комсомольской работе, конечно, общественной. Скоро у нас опять будет вечер самодеятельности. Так что не думай, что на фронте люди только стреляют. Мы здесь растем политически и культурно.

Скоро пришлю фото. Пишите! Крепко тебя целую.

Твоя  К л а р а.

10 декабря.

Дорогая Алка!

Все уже получают письма из Челябинска, а я нет. Обидно. Получила одно письмо от Кости Т.[10] и все. Он где-то здесь близко находится. Мы уже с ним решили, что Новый год в Воронеже встретим. Пусть фрицы не думают, что засели там надолго.

Алка! Чертушка! Ты, наверное, ленишься черкнуть мне хоть пару слов? Как-нибудь напиши. Как ты там? Не болеешь? Мама как? Почему она ничего не пишет? А тетя Соня? Я очень втянулась в комсомольскую работу, скучать некогда.

Крепко тебя целую.

Твоя  К л а р к а.

ГОД 1943-й

3 февраля.

Дорогая Алочка и все, все!

Вчера получила от тебя, от мамы и от учеников своих письма. Благодарю, милые! Алка! Как мне хочется повидать вас! Я писала тебе, что наступление на Воронеж началось 14 января от села Щучье (о нем сообщалось в газетах). И вот в первый же день боев меня и доктора Шутова перебросили с малой перевязочной в Щучье. На «санитарке» у нас шофером Динка[11]. Ох, лихая девчонка! Повела, чертяга, машину не через лес, а по самой передовой, по переднему краю. Ну и жарко было! Приехали мы в село, а в нем домов раз-два и обчелся. Больших трудов нам стоило подготовить перевязочную и начать работу. Снаряды рвались у самого дома. Стекла повылетали. Пришлось окна наскоро закрыть соломой. Работали всю ночь, усталости не чувствовали. Около двух часов ночи привезли 11 обгоревших. Да, милые, тяжело им было. Они ворвались в один блиндаж, брошенный бежавшими фашистами. Там под соломой был набросан порох. Кто-то чиркнул