Максим Литвинов. От подпольщика до наркома - Вадим Викторович Эрлихман
Литвинов вспоминает: «Литература отправлялась из Швейцарии сперва в какой-нибудь центральный город Германии или Австрии, например, в Берлин, Лейпциг или Вену, оттуда она переотправлялась в пограничные города – Тильзит, Мемель, Гусятин и др. на имя какого-нибудь немецкого социал-демократа, который передавал ее в чемоданах контрабандисту. Задача последнего состояла лишь в перетаскивании чемоданов через границу путем подкупа пограничной стражи и в доставке их в ближайший хутор или местечко, куда за ними являлись товарищи, заведовавшие транспортом с русской стороны»[84]. Были и другие способы – газету перевозили через границу открыто, в чемоданах с двойным дном или специально скроенных жилетах.
Имелся и южный маршрут – «Искру» доставляли морем на Кавказ, погружая в Марселе на французские торговые суда. За небольшое вознаграждение кто-либо из моряков привязывал газеты, завернутые в непромокаемый пакет, к борту с внешней стороны. «По прибытии парохода в Одессу, Новороссийск или Батум извещенные нами товарищи из местной организации подъезжали ночью на лодке и при помощи тех же моряков срезали висевшие в воде мешки и увозили их с собой»[85]. Надо сказать, что еще с конца 1901-го «Искра» печаталась в самой России – типография «Нина» под руководством Красина тиражировала ее с готовых матриц в Баку. Но об этом Литвинов не упоминает: здесь, как и в других местах воспоминаний, ему было важно показать свои заслуги, подчеркнуть свой приоритет.
Большой проблемой был поиск денег на издание газеты. Что-то присылали из России, что-то жертвовали европейские социал-демократы, но расход стабильно превышал доход. Литвинов, экономный по натуре, лично вел бухгалтерские книги, записывая каждую потраченную копейку. З. Шейнис передает свое впечатление от этих записей: «За сапоги искровцам заплатил 60, проезды – 360, Вениамину – 5, переправа Семену – 5, наборщику Андрею – 6, Илье, бежавшему из Сувалок, – 16, Абраму – 10, проезжим товарищам – 22, карты географические – 5, упаковка – 61 и так далее и тому подобное, а всего расход – 1780 рублей. И тут же отчет Петра за ноябрь, сколько потратил на транспортировку литературы, – до гроша, до сантима, до пфеннига»[86]. Видя спрос на партийную прессу, причем не только в России, но и за границей, Литвинов пытался продавать ее и писал в июне 1903 года болгарскому социалисту Георгию Бакалову: «Мы были бы Вам очень благодарны, если б Вы указали нам какой-нибудь аккуратный книжный магазин, который взял бы на себя представительство по продаже наших изданий в Болгарии, Сербии, Румынии и Черногории»[87]. Из этого, однако, ничего не вышло, и «бизнес» секретаря экспедиции продолжал приносить сплошной убыток.
Пока с большим трудом налаживалась работа транспортной организации, в Брюсселе в июле 1903 года собрался II съезд РСДРП. Литвинова на него не пригласили, и он вспоминал: «Мне не было разрешено поехать на съезд, потому что надо было кому-нибудь оставаться там для того, чтобы встречать делегатов»[88]. За этим скрывалась обида: он пока не занимал в партии сколько-нибудь влиятельного положения, годясь только на роль швейцара. Итоги съезда расстроили его еще больше – после бурных дискуссий РСДРП разделилась надвое, причем он не сразу решил, к какой из частей примкнуть: «Личные мои симпатии были на стороне большевиков, но я был другом Веры Засулич, Мартова… Я недолго колебался и примкнул к ленинскому крылу партии. После этого пришлось начать борьбу с прежними друзьями»[89]. Чтобы преодолеть литвиновские колебания, Ленин несколько раз встречался с ним и другими большевиками в женевских кафе – ему пришлось тогда бороться за каждого человека, поскольку число членов РСДРП не превышало нескольких тысяч.
Съезд разделил не только партию, но и лукьяновских беглецов. Почти все они, кроме Литвинова, Баумана и Пятницкого, примкнули к меньшевикам. Редакцию «Искры» тоже терзали распри – «старики» во главе с Плехановым выдавливали оттуда ленинцев. Видную роль в этом играл недавний товарищ Максима по бегству Блюменфельд, заведовавший типографией в Женеве, куда перенесли из Лондона печатание газеты. Большевики попытались заменить его Литвиновым, что привело к громкому скандалу. Суть его изложили в жалобе в ЦК партии сторонники Ленина В.Д. Бонч-Бруевич и П.А. Андреев: «28 сентября, придя в помещение партийной типографии по своим делам, мы встретились там с товарищем Литвиновым, и трое ушли в редакционную комнату. В 6 часов 40 минут товарищ Блюменфельд после горячего, крайне несдержанного разговора с тов. Литвиновым неожиданно для нас запер всех нас троих в редакционной комнате и, забрав ключи с собой, ушел из здания типографии. Через 55 минут мы вышли из-под замка, отвинтив замок одной двери при помощи отвертки, переброшенной нам в окно кем-то из товарищей-наборщиков»[90].
Партийная комиссия пожурила Блюменфельда, но «Искра» осталась в руках меньшевиков. Сотрудничать с ними Литвинову хотелось все меньше, и он стал просить партийное руководство отпустить его на подпольную работу в Россию. Хорошим поводом стала начавшаяся в январе 1904 года война с Японией – обе фракции увидели в ней шанс развернуть борьбу с правительством и, на время примирившись, приняли решение усилить пропаганду внутри страны. Одним из ключевых исполнителей этого должен был стать Папаша – уже не швейцар, а авторитетный работник, за перемещениями которого бдительно следила охранка. 8 марта директор Департамента полиции А.А. Лопухин отправил на все пограничные станции шифрованную телеграмму: «6 марта разыскиваемый Макс Валлах выехал из Берлина в Вену, откуда нелегально отправится в Россию. Усугубите наблюдение». Однако эмиссар партии задержался в Берлине, откуда 19 марта начальник заграничной агентуры охранки Аркадий Гартинг[91] сообщал: «Валлах-Литвинов выехал сегодня в Вену, откуда в Россию нелегально».
Но предупреждения не помогли – эмиссар уже был в Минске. В конце апреля ему передали требовательное послание супруги Ленина Надежды Крупской (она играла тогда роль координатора всех большевистских дел): «Раз Вы торчите в Минске, съездите немедля в Гомель и Новозыбков, вот явка туда, а затем двигайте поскорее на юг, там работы масса и страшно нужны люди.
Новозыбков, искать дом Гаврилы Иван. Шведова, рядом с ним дом
