Между Лондоном и Москвой: Воспоминания и последние записи - Иоахим фон Риббентроп

25

Не вызывает удивления сентиментальное восхищение Риббентропа президентом Гербертом Гувером. Этот президент способствовал принятию «плана Юнга», облегчившего военные приготовления Германии, выступил с предложением приостановить на год все ее платежи по международным правительственным долгам, репарациям и займам. Предложенный Гувером мораторий вступил в силу 15 июля 1931 г. Таким шагом американский президент оказал еще одну поддержку Гитлеру в воссоздании тяжелой промышленности Германии.

26

Совершенно несостоятельно утверждение Риббентропа, будто в мае 1939 г. начались англо-французские переговоры с Москвой, «чтобы побудить и Советский Союз вступить в военный союз против Германии». Этот тезис рассчитан лишь на не знакомого с историей читателя. Для людей, знающих действительную историю, он звучит неубедительно. Разумеется, не представляет особого труда приписать те или иные замыслы любому историческому деятелю. Но дело в том, что в эти годы Советский Союз последовательно выступал за создание системы коллективной безопасности, равной для всех, и был противником военных блоков. Впрочем, если бы Москва имела намерение вступить в военный союз против Германии, то тогда была бы беспочвенной инициатива Риббентропа, рвавшегося в советскую столицу, чтобы заключением соответствующего соглашения обеспечить восточный тыл Германии.

27

Переходя к германо-советскому пакту о ненападении, Риббентроп искажает факты. Так, излагая беседу с советским поверенным в делах в Берлине Астаховым, он выделяет свое заявление, что, дескать, нам, немцам, «спешить некуда». Это неверно: Гитлер спешил, и ныне это документально доказано германским историком, родственницей германского посла в Москве графа Шуленбурга Ингеборг Фляйшхауэр в книге «Пакт Гитлер, Сталин и инициатива германской дипломатии 1938–1939». Гитлер был готов пойти на любые уступки Сталину по той причине, что затяжка соглашения с Москвой ставила под вопрос сроки военной операции вермахта против Польши.

28

Подписание Советским Союзом пакта о ненападении с Германией 23 августа 1939 г. было вынужденным и исторически оправданным шагом. Вместе с тем едва ли можно оправдать готовность, с какой Сталин пошел на соглашение с Риббентропом о разделе сфер влияния в Восточной Европе. Ведь такое соглашение, с какой бы стороны на него ни посмотреть, имеет привкус великодержавной, имперской политики. И оно дорого обошлось СССР и России в последующие годы, память народов не забывает такие проступки политиков.

Впрочем, обратимся к оценке самого Риббентропа. Возвращаясь из Москвы, он сделал остановку в Кёнигсберге и там, выступая на встрече, заявил: «Мы, национал-социалисты, знаем: все, что делает фюрер, правильно! И это вновь подтвердилось на сей раз». Риббентроп пояснил, что соглашение, достигнутое в Москве, разорвало кольцо «окружения» Германии. Нацистские главари обрели свободу рук для осуществления провокации в Глейвице (инсценированное нападение «поляков» на немецкую радиостанцию), которая и была использована как предлог для военного похода на Польшу, переросшего во вторую мировую войну.

29

Ссылки Риббентропа на то, что германское руководство знало о военных планах англичан в отношении Норвегии и это сделало необходимой ее оккупацию вермахтом, не лишены оснований. Действительно, из военных мемуаров Черчилля известно, что англичане добивались от норвежцев возможности использования незамерзающего порта Нарвик, но не столько в целях операций против Германии, сколько в целях переброски солдат и военной техники для оказания помощи Финляндии в войне с Советским Союзом, а также вывоза шведской железной руды. По словам Черчилля, на заседании Верховного военного совета Англии и Франции 5 февраля 1940 г. главной темой была «помощь Финляндии», были одобрены планы отправки в Норвегию трех или четырех дивизий, «чтобы убедить Швецию разрешить нам посылать материалы и подкрепления финнам и, кстати, добиться контроля над железными рудниками в Елливаре». Тем временем продолжалась разработка германских планов прямого нападения на Норвегию и молниеносной оккупации Дании, начатая в конце 1939 г. На быстрой реализации этих планов настаивал адмирал Редер, подчеркивая, что следует опередить англичан. Именно Редер представил Гитлеру Вцдкуна Квислинга, предавшего свой народ и получившего в награду от немецких оккупантов пост премьер-министра; имя его стало нарицательным.

Приказ о вторжении в Норвегию и об оккупации Дании был отдан Гитлером 1 марта 1940 г. Нападение на Норвегию на всем протяжении от Осло до Нарвика началось 9 апреля.

Риббентроп пытается в мемуарах оправдать вероломное нападение на Данию и Норвегию тем, что, если бы Германия не выступила своевременно, Скандинавия столкнулась бы с опасностью стать театром военных действий. На деле Норвегия, точнее, ее многие прибрежные районы превратились в локальные театры стычек между вермахтом и англо-французскими войсками, высадившимися в ряде пунктов норвежского побережья в середине и конце апреля. Будучи неподготовленными, захваченными по сути дела врасплох, в мае эти войска были вынуждены убраться восвояси. Последним был эвакуирован Нарвик. Вместе с отступавшими удалось вывезти и норвежского короля, который сумел ускользнуть от оккупантов. Потеря Норвегии была тяжелым ударом для Великобритании, Франции, а затем и Советского Союза. Гитлеровцы обрели базы, опираясь на которые они могли действовать против морских перевозок в Атлантике, а позже против английских конвоев, направлявшихся в Мурманск.

Если оккупированная Норвегия была отдана во власть комиссара рейха Иозефа Тербовена, подчиненного непосредственно Гитлеру, то в Дании до 1943 г. кораль оставался формально главой государства, сохранялся парламент, а ее вооруженные силы дислоцировались в отведенных для них зонах. В 1943 г. со всем этим было покончено и страна оказалась во власти эсэсовцев.

30

Следующими жертвами в гитлеровском реестре стояли Голландия и Бельгия, через которые осуществлялось вторжение германских войск во Францию во время первой мировой войны в соответствии с «планом Шлиффена» — генерал-фельдмаршала, развивавшего теорию «стратегических Канн», т. е. окружения противника с целью полного его разгрома. Поскольку возможность повторения такого плана напрашивалась сама собой, нужно было отыскать что-то в оправдание действий вермахта. Видимо, таким желанием объясняется сентенция Риббентропа о том, что якобы Чемберлен и Даладье обсуждали на встрече в Париже… нападение на Германию через «дымоходы». Искусственность этой пропагандистской выдумки очевидна, если иметь в виду тактику вермахта действовать мощным концентрированным кулаком на наиболее важном направлении. Нападение через «дымоходы» неизбежно вело к распылению сил и, следовательно, к поражению, что и показали операции в Норвегии.

31

Риббентроп пытается убедить, будто гитлеровская Германия вела себя «по-рыцарски» в отношении побежденных. Здесь бывший министр иностранных дел третьего рейха явно рассчитывает на романтику прошлого и на смешение понятий. Ведь в ордене рыцарей-крестоносцев на каждого рыцаря