Генералы и полковники РККА в плену в годы Великой Отечественной войны - Олег Игоревич Нуждин
Военный прокурор считал, что выполнение приказа в таком виде, без следствия и трибунала, противоправно, однако в действиях обвиняемых просматривался состав преступления. Он предложил командарму провести необходимые процессуальные действия силами армейской прокуратуры. Полковник П. С. Козлов был задержан, допрошен, и к утру следующего дня следствие было завершено. Но передать дело в трибунал не удалось: бывший командир дивизии сумел ночью бежать. Чтобы не допустить подобного в дальнейшем, бригадный комиссар С. И. Яковлев был взят под стражу.
Из воспоминаний Б. И. Алексеева следовало, что арест и побег полковника П. С. Козлова состоялся 12 октября, и, следовательно, беглец скитался до своего пленения почти две недели.
К сожалению, в настоящий момент нет каких-либо документов, позволяющих уточнить, что произошло в действительности, и как полковнику П. С. Козлову удалось убежать от конвоя. Может быть, он воспользовался общей неразберихой или тем, что конвой поддался общей панике и разбежался сам. Так или иначе, но бывшему командиру 17-й дивизии расстрела удалось миновать. Но беглец оказался в сложной ситуации, практически не оставлявшей ему выбора. Вернуться назад казалось невозможным, так как по прежнему приговору, да еще и с учетом побега, рассчитывать на снисхождение не приходилось, да и просить было некого.
Сейчас, благодаря публикации немецких документов, а также работе энтузиастов-исследователей [464], стало возможно проследить судьбу бывшего командира 17-й дивизии. Через день после ареста, а именно 22 октября 1941 года, полковник, вновь оказавшись на свободе, пошел к линии фронта, туда, где находились солдаты противника. Причины своего проступка он объяснил в письме, переданном добровольно сдавшимся агентом немецкой разведки 22 декабря 1942 года. В нем бывший командир 17-й дивизии написал, что «был безразличен в первый день ареста, но поскольку не последовало расстрела, то временная апатия миновала» [464].
Исследователи Е. Макарова и А. Милютин выявили ряд странностей, связанных с арестом полковника П. С. Козлова. Так, в частности, акт об изъятии вещей арестованного подписан сотрудником ОО НКВД 93-й стрелковой дивизии Ивановым, однако данное соединение появилось на фронте уже после 24 октября 1941 года. Уполномоченный по кадрам ОО НКВД 43-й армии Губин 2 ноября докладывал, что полковник П. С. Козлов сбежал из штаба объединения при конвоировании его работниками ОО НКВД 17-й дивизии Апанасовым и Осадчим в ночь с 22 на 23 октября. Однако соответствующие рапорты и спецсообщения, которые бы отражали факт побега из-под стражи, отсутствуют. Кроме того, Апанасов, как утверждается, никогда не служил в особом отделе 17-й дивизии, а Осадчий поступил туда на службу только в ноябре. И в розыск беглого полковника никто не объявлял, что, впрочем, можно списать на неразбериху осени 1941 года. Все вышесказанное дало основание Е. Макаровой и А. Милютину утверждать, что «ни ареста, ни “побега из-под конвоя” в действительности не было» [389а, с. 62, 63].
Полковник П. С. Козлов, как теперь известно, оказался в плену 24 октября 1941 года, и с его слов, немцы теперь были в курсе, что его приговорил к смертной казни командующий 43-й армией за несанкционированный отход с позиций на Протве [55, Л. 91]. Какие именно действия полковник П. С. Козлов предпринял в той ситуации, чтобы избежать расстрела, осталось неизвестным. Только уже 24 октября в вечерней разведывательной сводке противника появилась лаконичная запись: «В плен взят командир 17-й стр. див.» [121, Л. 72].
Сдался полковник П. С. Козлов в плен, выйдя к немецким позициям, или же был захвачен при прочесывании местности однозначно утверждать нет оснований. Оружия при нем, наверное, уже не имелось, поэтому ни оказать сопротивление, ни даже покончить с собой он также не имел никакой возможности.
Из документов 34-й пехотной дивизии противника можно сделать вывод, что полковник П. С. Козлов был захвачен ее солдатами в районе д. Клиновское и Покровское и р. Чернышка к 20.40 (по берлинскому времени) 24 октября. Сотрудники отдела Ic 34-й пехотной дивизии зафиксировали его как «перебежчика» [205, Fr. 524], то есть как добровольно перешедшего на их сторону.
Предполагалось, что дальнейшем полковник П. С. Козлов стал преподавателем в Варшавской и Полтавской разведывательных школах, где он, якобы, работал под псевдонимом «Быков» [421, с. 427. Прим. 3], однако эти данные не нашли подтверждения.
Полковник В. И. Мальцев
С некоторой долей условности к перебежчикам можно отнести полковника запаса В. И. Мальцева. К началу Великой Отечественной войны он не состоял на действительной военной службе, а занимал должность начальника санатория Аэрофлота в г. Ялта. Когда немцы ворвались в Крым, полковник, вполне вероятно, должен был эвакуироваться на печально известной «Армении», погибшей в море 7 ноября 1941 года. Но он от этого уклонился, и разыскивать его никто по понятным причинам не стал. Вполне возможно, что в суматохе тех дней отсутствия полковника В. И. Мальцева никто не заметил.
После прихода немцев бывший начальник санатория 8 ноября 1941 года явился в их штаб, где заявил офицеру, что «остался в городе со специальным намерением перейти к ним на службу. После этого … на несколько дней был помещен в лагерь военнопленных, где заболел. После выздоровления … было предложено явиться к шефу СС г. Ялта». В качестве причины своего проступка полковник В. И. Мальцев назвал ненависть к Советской власти за арест в 1938 году и назначение на должность начальника санатория, хотя он имел высокое воинское звание и в свое время занимал должность начальника ВВС Сибирского военного округа [301, Т. 2. Кн. 1, с. 469]. А получилось так, что во время войны места в рядах Вооруженных сил ему так и не нашлось.
Еще в годы войны полковник запаса В. И. Мальцев объяснял причины своего поступка несколько иначе, в более резких словах и выражениях, как ему казалось, более соответствующих тому моменту. После своего освобождения из-под ареста полковник рассчитывал вернуться на действительную военную службу и получить соответствующее назначение. Однако его ждало горькое разочарование, В. И. Мальцева уволили в запас и для поправки здоровья отправили в Крым на должность директора санатория. По мнению полковника, это значило «почетную сдачу … в архив». После захвата немцами Крыма перед полковником встал вопрос: «Что делать?.. Идти было некуда. Там по форме свои, а внутренне совсем далекие, чужие и враждебно настроенные к тебе политработники, сотрудники НКВД и жиды. Здесь ждет тебя тоже неизвестная Германская армия, о зверствах которой так много писали газеты. Но ведь не
