Паустовский. Растворивший время - Олег Дмитриевич Трушин
В преддверии открытия XXIII съезда КПСС, намеченного на 29 марта 1966 года, 14 февраля актёры Олег Ефремов и Иннокентий Смоктуновский, академики Лев Арцимович, Андрей Сахаров, Пётр Капица и Михаил Леонтович, художники Юрий Пименов и Павел Корин, писатели Валентин Катаев, Борис Слуцкий, Владимир Тендряков, Корней Чуковский, Константин Паустовский, режиссёр Михаил Ромм, балерина Майя Плисецкая и ещё ряд творческих деятелей подписали открытое письмо генеральному секретарю ЦК КПСС Л. И. Брежневу, в котором выступили с категорическим возражением против реабилитации Сталина, указав, что это может повлечь за собой не только «отход от решений XX съезда», но и «вызовет большое волнение среди интеллигенции и серьёзно осложнит настроение в среде молодёжи».
Вопрос реабилитации Сталина вовсе не был случайным и был предопределён двумя грядущими юбилейными датами: одной – юбилей Октября 1917 года, другой – 90 лет самого Сталина, который должен был «грянуть» годом позже, то есть в 1968 году. Причём проект реабилитации личности Сталина в ЦК КПСС не просто прорабатывался, а был уже фактически готов.
Трудно сказать, это ли обращение тогда возымело успех, или же на принятие решения повлияло нечто другое, но тема реабилитации Сталина как-то очень быстро сошла на нет, и если впоследствии она и поднималась, то очень быстро «остывала». Понимание правящими кругами того, что в обществе ещё не достигнута консолидация в решении этого вопроса, пришло тогда как-то уж очень быстро.
В 1966 году Паустовский будет долго находиться в Ялте: сначала в санатории «Нижняя Ореанда», затем – в Доме творчества.
Именно в Ялте в мае 1966 года режиссёр-документалист Юрий Рябов начнёт съёмки фильма «Дорога к Чёрному озеру», рассказывающего о жизни и творчестве Паустовского. Разумеется, вся эта съёмочная канитель доставила немало переживаний Татьяне Алексеевне, но обещания «киношников» о щадящем режиме всех съёмочных «процедур» несколько её успокоили. Да и Татьяна Алексеевна отлично понимала, что съёмки этого фильма просто необходимы.
Из Ялты съёмки плавно «перебрались» за Паустовским в Москву, Тарусу, а затем и в Солотчу.
К сожалению, этот замечательный фильм тогда так и не вышел на экраны. Отснятый материал так и не смонтировали. Плёнки были отправлены в архив, откуда их попросту стали «растаскивать» для «насыщения» других документальных фильмов, где необходимо было показать живого Паустовского.
И даже несмотря на всё это, то, что удалось выполнить съёмочной группе, было огромным успехом. Можно даже сказать, что такова была воля свыше: опоздай Рябов хотя бы на полгода, уже ничего не получилось бы. Паустовскому же работа над фильмом помогла навестить Солотчу, куда бы он сам, в силу состояния здоровья, самостоятельно уже вряд ли бы приехал.
Этим летом Паустовский последний раз приедет и в Тарусу.
Осенью 1966 года молодой писатель Геннадий Снегирёв[55] позовёт Паустовского поехать на юг Туркмении. 24 октября 1966 года он напишет:
«Дорогой Константин Георгиевич!
Спасибо за всё, что Вы для меня сделали. Я выбрал из статьи Вашей для “Вокруг света” всё, что Вы написали о моей книжке и обо мне, а также взял старое Ваше предисловие к Детгизовской книжке и вот посылаю к Вам, что получилось. <…>
У меня гостил директор Батхызского заповедника, это на юге Туркмении… там водятся леопарды и гепарды, гиены и дикобразы.
Помните, мы с Вами договаривались туда поехать зимой, я уже договорился об этом, если Вы согласны, они нас ждут, будет машина. В январе – феврале в Батхызе весна, трава, маки и прилетают розовые индийские скворцы.
Я жду Вашего решения»{366}.
Что мог ответить Паустовский автору письма?!
Ещё бы пять лет тому назад он бы наверняка сорвался в путь, обещающий новые открытия и утоляющий огромную жажду приключений. Но осенью 1966 года всё было уже иначе.
Говоря о последних без малого полутора годах жизни Паустовского, будет не лишним отметить, что если бы не Татьяна Алексеевна с её колоссальнейшей заботой о муже, способностью быть готовой к любой сложной ситуации, то вряд ли эти годы в его жизни вообще бы состоялись. И Паустовский это хорошо понимал, неоднократно сообщая в своих письмах, что «…Таня очень устала со мной». А ей в этой действительно непростой ситуации пришлось поставить на кон своей судьбы очень многое, главное – обречь себя долгое время жить по нескольким адресам сразу, всякий раз, когда с Паустовским случался очередной «криз», волноваться за будущее. При этом она не только успевала помогать мужу, но и растила их сына.
В свете юбилейных торжеств по случаю пятидесятилетия советской власти в Москве с 22 по 27 мая 1967 года в Большом Кремлёвском дворце проходил IV съезд Союза писателей СССР.
Понятное дело, такая знаменательная дата не могла не задать тона и съезду – много говорили о достижениях Союза писателей, стараясь обойти тему «просчётов». Со своей стороны правительство страны, высоко оценив работу Союза писателей СССР, наградило его самой высшей наградой – орденом Ленина. Именно с 1967 года золотой профиль этой награды стал украшать красные корочки удостоверения члена Союза писателей СССР.
Константин Георгиевич не был в числе делегатов съезда. Но, даже не присутствуя на съезде, он вновь заставил обратить на себя пристальное внимание не только руководства Союза писателей СССР, но и ЦК КПСС.
Речь идёт об участии Паустовского в подписании обращения к съезду, получившего в неофициальных кругах название «Письмо 82-х». Об этой писательской «коллективке» на съезде не проронят ни слова, как, впрочем, и о том обращении к съезду Александра Солженицына, которое её и породило.
То, с чем автор повестей «Один день Ивана Денисовича» и «Матрёнин двор» обратился в своём письме к съезду, а это было ни много ни мало требование принять резолюцию по отмене цензуры «над художественными произведениями» и «освободить издательства от повинности получать разрешение на каждый печатный лист», уже само по себе выглядело нелепой фантасмагорией. Но поддержку в определённой писательской среде оно всё же нашло.
В 1967 году Константину Паустовскому исполнилось 75 лет.
Все прекрасно понимали, что его здоровье настолько ослабло, что следующего юбилея может вполне и не быть! То есть проведение торжества было просто необходимо, и оно было намечено в ЦДЛ на 31 мая.
Прийти на свой юбилейный вечер Паустовский всё же не смог, хотя изначально «грозился». По
