Библиотека литературы США - Уильям Брэдфорд
Устроив дела свои (после многих трудностей), прожили они безбедно немало лет, сообща вкушая множество духовных радостей и служа богу, благодаря истинно пасторской заботе и мудрому руководству м-ра Джона Робинсона и м-ра Уильяма Брюстера, помогавшего ему в качестве старейшины, каковым избрала его община. Так, умножая познания свои и иные ниспосланные богом дары, жили они в мире, любви и благочестии; и многие стекались к ним из разных мест Англии, так что конгрегация эта весьма увеличилась. И если порой возникали у них несогласия или совершались проступки (ведь иначе и быть не может, даже меж лучшими людьми), их так умели уладить или своевременно пресечь, что любовь, мир и согласие царили по-прежнему; а неисправимых, сперва применив к ним, с великим терпением, все возможные средства, изгоняли из общины, что случалось редко. И таковы были взаимная любовь и уважение между достойным этим человеком и его паствою, что о них можно было сказать, как некогда о славном императоре Марке Аврелии[16]{12} и народе римском: что трудно решить, кому более надлежит радоваться, ему ли на такой народ или народу на подобного пастыря. Велика была любовь его к ним и велика неустанная забота о благе их, как духовном, так и телесном; ибо, кроме редкостных познаний в делах веры (где не было ему равных), умел он также мудро наставить в делах житейских и предвидеть опасности и трудности; благодаря чему большой был опорою в жизни каждого и поистине общим отцом. И никто так не огорчал его, как скупцы и нелюдимы, сторонившиеся общих дел; равно как и те, кто сурово требовал исполнения внешних правил и всегда готов был осуждать ближнего, к себе же был куда менее строг и не спешил утвердиться в добродетели. Паства, в свою очередь, высоко чтила его и ценила, как того заслуживали достоинства его и мудрость; и хотя был он чтим покуда среди них жил и трудился, но еще более после кончины своей, когда лишились его помощи и убедились (на горьком опыте), какое утратили сокровище, к великой своей печали и сокрушению; то была утрата незаменимая; ибо найти другого подобного руководителя во всех делах было им столь же трудно, как таборитам обрести второго Жижку. И хотя они не назвали себя, как те, после его смерти сиротами, но имели столько же оснований печалиться о тогдашнем своем положении и о будущей судьбе. Вернусь, однако, к своему повествованию. Истинно можно сказать, во славу божию и никому не в обиду, что подлинным благочестием, смиренным усердием и пламенной любовью к богу, искренней взаимной любовью друг к другу люди эти (пока пребывали вместе) каждый сообразно положению своему столь же приблизились к образцу первых церквей, как любая церковь нашего времени.
Однако целью моей является не повесть обо всем, приключившемся этим людям, пока жили они в Нидерландах (что потребовало бы отдельного большого сочинения), но объяснение того, как началось наше поселение; а поскольку иные их противники, прослышав об отъезде их оттуда, чернили их, утверждая, будто они надоели приютившей их стране и были изгнаны (как говорили языческие историки об исходе Моисея и евреев из Египта), а вовсе не уехали по собственной воле, то приведу некоторые подробности, из коих явствует обратное: что на новом местожительстве были они приняты радушно. Хотя многие из них были бедны, но даже и беднейшим, если известно было о принадлежности их к этой конгрегации, голландцы (пекари и другие) оказывали доверие, когда не хватало им денег. Ибо по опыту знали, как держат они слово, и видели, сколь усердно трудятся; за такую честность и трудолюбие давали им работу вперед других или старались иметь их клиентами.
Кроме того, незадолго перед отъездом их, отцы города публично высказались о них с похвалою, поставив в пример валлонам, имевшим там французскую церковную общину. Эти англичане, сказали они, живут среди нас уже 12 лет, и ни разу не было на них жалобы; тогда как вы непрестанно шумите и ссоритесь и т. п. Большой беспорядок учинили тогда же арминиане{13}, много досаждавшие всей стране, особенно же городу Лейдену, где помещался главный университет; так что жаркие споры разгорались там ежедневно; и не только студенты разделились во мнениях, но и оба профессора богословия; и сегодня выступали там за арминиан, а назавтра против. И до того дошло, что ученики одного из них все почти отказывались слушать другого. Но м-р Робинсон, хотя и сам преподавал там трижды на неделе, написал несколько книг и много имел другого дела, ходил на эти лекции и слушал обоих; благодаря чему глубоко вник в контроверзу, постиг все доводы и уловки противников и, будучи сам весьма силен, лучше всех мог с ними сразиться, что и доказал в нескольких диспутах; а когда сделался он для арминиан опасен, епископиус (арминианский проповедник) собрался с силами и выставил тезисы, которые вызвался защищать в публичном диспуте против кого угодно. Второй профессор, Полиандер, и главные проповедники города хотели, чтобы выступил против него м-р Робинсон; тот считал, что ему это не подобает, как чужестранцу, но его упрашивали, говоря, что если он им не поможет, ловкость и умелость противника большой нанесет вред истине. Тогда он согласился и стал готовиться; а когда настал день, господь столь помог ему отстоять истину и сразить противника, что тот посрамлен был при большом стечении народа. И так повторилось 2 или 3 раза. Многие тогда воздали хвалу богу, радуясь торжеству истины, а м-ру Робинсону снискало это большой почет и уважение среди ученых мужей и других приверженцев истины. Они не только не тяготились им и его конгрегацией или желали их отъезда, как говорили некоторые, и даже видные люди, но, если бы не опасались неудовольствия Англии, еще более его возвысили бы и воздали почестей. Когда зашла речь о переезде их в Америку, многие высокого ранга люди хотели, чтобы они остались, и делали им выгодные предложения. Подобных примеров мог бы я привести еще множество, дабы показать лживость и неправдоподобие клеветы, но довольно и этих, ибо лишь немногие поверили злобным наветам тех, кто силился их погубить.
4 ГЛАВА,
