Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья. Том 2 - Ринга Ли

Игральная кость с изображением белого дракона медленно вращалась в воздухе под внимательными взглядами четырех человек, сидящих за столом. Наконец к ней взметнулась рука и с грохотом опустила кость на игральную доску.

– Ха! – воскликнул Тан Цзэмин, упираясь ладонями в стол. – Я снова выиграл!

Двое парней со стуком уронили головы на столешницу, горестно подвывая, а третий громогласно расхохотался, похлопывая себя по ноге. Их не спасли ни семейные артефакты, приносящие удачу, ни скомканные в руках защитные талисманы, которые теперь полетели в сторону Дун Пинъяна, заливающегося смехом.

– Живо, живо! Гоните сюда золото! – торопил их Тан Цзэмин.

Глядя на то, как парни вытрясают кошели, рассыпая золотые монеты, он прыснул в свою чашу вина. Напиток казался дрянным по сравнению с теми, что были в их с Лю Синем доме. Тан Цзэмин почти видел, как юноша кривит губы от одного только этого кислого запаха старой прогорклой сливы. Всем собравшимся сегодня в комнате музыкального павильона хватило бы денег на лучшее вино в городе, но эти богатенькие господа отчего-то часто баловались дешевым пойлом, словно развлекая себя обычными радостями простолюдинов. После каждого глотка они принимали такой важный вид и высокомерно глядели на чаши вина, будто познали тайны бытия и мироздания.

Тан Цзэмин считал их придурками.

Обычно он не пил наравне со всеми, но желание подкрепить радость победы в очередной раз возобладало над ним, так что Тан Цзэмин позволил себе в два глотка осушить полную чарку. Не скрывая отвращения, он отбросил нефритовую чашу и уставился на золото перед собой, не обращая внимания на пыхтящих раскрасневшихся парней. Дело было даже не в золоте, а в том, что новый знакомый с завидным постоянством унизительно вырывал из их рук победу. Всегда, когда парням казалось, что выигрыш уже в кармане, Тан Цзэмин легко обходил их в два последних шага и вновь спускал игроков на землю.

– Отлично! – широко улыбнулся Тан Цзэмин, подгребая к себе горстку лянов и монет.

Дун Пинъян в очередной раз усмехнулся. В отличие от своих друзей, он разбрасывался золотом направо и налево, за ночь просаживая столько, сколько стоил весь этот павильон, не то что одна игра в мацзян[32] с приятелями, где он проигрывал легко и с улыбкой. Двое других были его старыми знакомыми, которых семейный долг навязал ему с самого детства. Истинной дружбы между ними никогда не было, однако это не мешало им вместе проматывать деньги и веселиться в городе ночи напролет. Потому очередное опустошение их кошельков не затронуло чувств Дун Пинъяна. Он спросил Тан Цзэмина:

– Зачем тебе столько золота, младший брат?

Тан Цзэмин покосился на него, ссыпая монеты в свой кошель, и ответил:

– Как это зачем? Разве его бывает много?

– И то верно.

Тан Цзэмин потер висок, который неприятно ныл с самого заката. В последние дни боль отчего-то не покидала его. Она не была сильной, однако неотступно следовала за ним, проявляясь редкими вспышками в голове или в груди. Может, все дело в том, что он уже который раз выбирался по ночам, чтобы вытрясти из богачей золото? «Да, наверное, поэтому», – подумал Тан Цзэмин, прикрывая глаза.

Сегодня за полночь Дун Пинъян снова прислал к нему ворона, приглашая вместе развлечься. Несколько дней назад, когда Тан Цзэмину было особенно скучно, а Лю Синь остался работать с Сяо Вэнем над противоядием, он внезапно согласился. Ночь в окружении шумной компании принесла ему не только головную боль и раздражение, но и солидный куш в виде десятка золотых. Поэтому он продолжил свои вылазки.

Махнув на прощание все еще дующимся парням и кивнув на предложение Дун Пинъяна встретиться через пару дней, Тан Цзэмин вышел за дверь.

Павильон был шумным и пестрел яркими красками. Вокруг расхаживали куртизанки и бегали меж гостями прислужники, поднося вино и закуски. Схватив с подноса у пробегавшего мимо парня два красных яблока, Тан Цзэмин вышел на улицу. Глубоко втянув воздух, он откусил от первого сочного плода и походя кинул второе хмурому северянину, который сидел на этой улице каждую ночь, словно не решаясь войти в павильон.

Вернувшись домой, Тан Цзэмин прикорнул пару часов, ворочаясь с боку на бок в попытках унять боль, после чего встал еще затемно, приготовил завтрак и выпил обезболивающий отвар. Он не стал говорить Лю Синю о своей головной боли, потому как сам юноша выглядел в эти дни уставшим и раздражительным. В последнее время Лю Синя редко можно было увидеть дома при свете дня – обычно он уходил еще на рассвете, а возвращался лишь к закату. Вместе с Сяо Вэнем он корпел над созданием противоядия, которое вежливо требовал от них Дун Чжунши, являясь на порог каждые пару дней. Но вскоре его визиты сошли на нет, так как глава гильдии удалился для уединенной медитации, решив воспользоваться спокойным временем, а его место заняла На Жуин. Главнокомандующая была немногословной и не давила на них: получив от Лю Синя сухое «еще не готово», она лишь кивнула и попросила прислать ворона.

Разлив жидкую кашу с кусочками фруктов по мискам, Тан Цзэмин направился в главный зал. Лю Синь уже проснулся и сидел на подушках за низеньким столиком с разложенной на нем картой. Он так сосредоточенно рассматривал огромное полотно, что даже не заметил присутствия еще одного человека в комнате. Рядом с ним стояла чаша, пар от которой уже не шел, – должно быть, он встал давно.

Тан Цзэмин замер у порога, глядя на Лю Синя и чувствуя, как боль в теле постепенно стихает, – наверное, отвар начал действовать, – а потом приблизился и улегся прямо на пол рядом с ним, подперев голову рукой. Лю Синь улыбнулся уголком губ, не отрываясь от карты, слегка похлопал его по макушке и вновь сосредоточился на раскрытом полотне. Перехватив его руку и вернув, Тан Цзэмин спросил:

– В последнее время ты часто смотришь на карту. Что ты ищешь?

Лю Синь отпил жидкую кашу и туманно ответил:

– Просто изучаю города. Я не очень хорошо ориентируюсь в империи, поэтому решил разузнать побольше.

Тан Цзэмин приподнялся и, потерев сонные глаза, тоже присмотрелся. Города, города, города и деревни, угодья и леса, горы. Что тут может быть интересного? Глянув в верхнюю часть карты, он вскинул бровь:

– Почему здесь нет северных земель?

Лю Синь помолчал пару секунд, не отрываясь от точки на карте, и ответил:

– Поскольку те земли прокляты и лежат за границей империи, картографы не считают нужным наносить их на карты.

Тан