Изгнанная - Даниэль Харрингтон
– О чём ты, девочка? – спрашивает он более резво, чем я ожидала.
– Я хочу сказать, что правительство по-прежнему преследует людей со способностями, – отвечаю я. – Таких, как вы и я.
Не знаю, так ли это на самом деле, но если это поможет разговорить Джейкоба, то я готова сказать всё, что угодно.
– И? – Он вскидывает бровь. – Что это меняет? Я уже сказал, что мы здесь в безопасности. Им нас никогда не найти.
– Вы слышали когда-нибудь о тесте? – спрашиваю я, скрещивая пальцы.
– Конечно, слышал, – раздражённо отвечает он. – Не нужно считать меня бездушным пережитком. Я прожил в семь раз дольше тебя, прошу заметить.
Я чувствую приступ безрассудной смелости. Я расскажу ему. Сама не могу поверить, что собираюсь это сделать.
– Я провалила тест четыре месяца назад. Правительство пыталось убить меня, так же как они пытались убить вас на том холме.
Его лицо принимает пепельный оттенок. Руки так сильно сжимают покрывало, что костяшки белеют.
– Откуда ты знаешь про холм?
– Розали показала мне.
В его глазах вспыхивает огонёк понимания:
– Розали Симмонс. Рассказчица. Хранительница памяти. Но если ты уже видела, что случилось, о чём ты хочешь говорить со мной?
В отчаянии я почти выпалила «о секретном оружии», но паника нарастает. Я не хочу, чтобы Джейкоб попросил меня уйти, и говорю единственное, что может заставить его говорить.
– Потому что я выросла с убеждением, что люди со способностями – это зло. Мне рассказывали не о бойне, а о Террористической войне. Меня учили, что люди, подобные вам, убивали таких, как я. Мне с детства говорили о торжестве правительства над ненавистной расой существ, эволюционной ошибке. О мутировавшем мозге. О дурной крови.
– Чушь, – фыркает Джейкоб.
– Но откуда мне было это знать?! – Я пытаюсь сдержать гнев. – Да, Розали показала мне воспоминания. Но мне интересно совсем не это.
– Так что же тебе тогда интересно? Ты уже видела с помощью способности этой девочки худшую бойню. Что ещё тебе нужно?
– Узнать про слухи, – осторожно подступаюсь я, – о секретном оружии и на что оно способно.
Джейкоб с тревогой смотрит на меня, но потом откашливается и опять хватается за покрывало:
– Этот слух ничего не меняет.
– Но…
– Мы в безопасности.
– Никто со способностями не может быть в безопасности, – возражаю я. – Не там, откуда я пришла.
Джейкоб заходится в очередном приступе кашля, наклоняясь вперёд и прикрывая рот платком. Проходит несколько мгновений, прежде чем он может продолжать.
– Это не имеет значения, – резко отвечает он. – Ты больше не наверху. Ты здесь, внизу. Забудь о бойне, или Террористической войне, как ты её называешь. Это больше не имеет значения. Забудь свою прошлую жизнь. Забудь о слухах, которые уже стали прошлым.
– Не могу, – цежу я сквозь зубы.
– Строй новую жизнь, – с печальным лицом советует он. – Не позволяй боли случившегося поглотить тебя.
Я качаю головой:
– Нет. Это так не работает.
– А должно работать, – говорит он словно самому себе. – Это убережёт тебя от многолетних страданий. Тест остался в прошлом. Ты получила неприятную дозу правды, очутившись внизу. Так что окажи милость самой себе и забудь обо всём.
– Нет. Не сейчас, – я скрещиваю руки на груди. – Мне по-прежнему нужен ответ.
Джейкоб смотрит на меня. На его лице ни одной живой эмоции, словно он идеальный член общества, но спустя пару секунд он мягко обращается ко мне:
– Что же ты хочешь от меня услышать, дитя? Что-то, что может решить твои проблемы? – Он с интересом рассматривает меня. – Что-то, что заставит тебя поверить? Боюсь, что никто, кроме тебя, не сможет этого сделать. Этот выбор ты должна сделать сама.
– Дело не в вере, – говорю я. – Я хочу узнать о секретном оружии. Оно существует? Вы знаете, на что оно способно? Вам хоть что-нибудь об этом известно?
Я слышу, как гулко бьётся моё сердце. Если оружие существует на самом деле, то у меня есть шанс избавиться от своего недуга. Если оно существует, я смогу вернуться домой, снова влиться в общество и забыть обо всём этом. Я снова увижу своих родителей. Смогу вернуться к прежней жизни и не опасаться постоянно, что причиню кому-нибудь боль.
– Ты не первая спрашиваешь меня об этом, – сказал Джейкоб. – И не первая, кому я откажу. Возвращайся к своим друзьям, дитя. Забудь обо всём.
С трудом сдерживаемые эмоции прорываются наружу, и я почти кричу:
– Но я не могу вернуться! Мне нужно знать! Я должна знать.
– Почему? С чего ты решила, что имеешь на это право?
– Потому что всего четыре месяца назад я была на стороне правительства, – неожиданно надрывно говорю я. – Я была уверена, что прокажённые – это зло. Я ненавидела людей, подобных вам. Но теперь я внизу, с вами, и все говорят о правительстве, бойне и секретном оружии, а я не могу понять, правда это или нет! Я уже не знаю, кому верить, и чертовски сложно изменить своё мнение, если никто не захочет отвечать на твои вопросы. Вы жили там. Вы всё видели сами. Так расскажите мне всё, что знаете. Правда ли то, о чём мне здесь рассказывают?
Древнее лицо Джейкоба озаряется грустной улыбкой. Он смотрит на меня усталыми глазами и показывает на изножье кровати:
– Сядь сюда.
Я подхожу к нему и осторожно устраиваюсь у его ног. Сердце часто колотится, и я сжимаю кулаки, уставившись на колени и надеясь, что Джейкоб уступит моей просьбе.
– Дитя, расскажи, зачем ты пришла на самом деле?
Я закусываю губу. Если я смогу притвориться, что верю ему, он скорее согласится всё мне рассказать.
– За правдой, – отвечаю я, стараясь аккуратно подбирать слова. – Я пришла за правдой.
Джейкоб вздыхает:
– Правда – непростая штука.
– Я хочу узнать, – говорю я, – была ли бойня на самом деле… и не выдумка ли Террористическая война. Я хочу узнать вашу историю. До мельчайших подробностей.
– А ты осознаёшь, что сведения о секретном оружии изменят твоё восприятие общей картины?
Я мотаю головой:
– Нет-нет, всё дело в том, что… всю жизнь меня учили одному, а теперь выясняется, что всё это…
– …ложь? – подсказывает он.
– Не знаю, – не сразу отвечаю я со слезами на глазах.
Джейкоб качает головой, и я чувствую, как рушатся мои надежды. Похоже, моя попытка провалилась, но я не могу не спросить ещё раз:
– Прошу вас, сэр. Вы ведь жили тогда. Вы знаете правду и обязаны рассказать обо всём.
Он молчит, и в этом молчании рушатся последние остатки надежды на то, что секретное оружие действительно
