Папа ищет работу - Валентина Анатольевна Филиппенко
Но папа вспомнил, что вообще-то он — высокий человек и вполне может называть себя ещё и добрым.
«А вдруг мне предложат гладить слонов? Или собирать яблоки, которые сами падают и лопаются при виде злых людей?» — предположил он. Слоны и яблоки ему нравились.
Телефон загудел длинными гудками, соглашаясь с папой.
Трубку взял человек с очень высоким голосом и сразу попросил папу назвать его рост и прочитать стихотворение.
«У лукоморья — дуб зелёный…
И днём и ночью кот учёный…» — радостно начал папа. Высокий голос одобрительно закивал, трубке стало щекотно от папиных усов, она хихикнула и попросила папу записать адрес и время собеседования.
Мы с мамой гадали, чем папе предложат заниматься на новой работе. Я говорила, что высокие добрые люди кормят зефиром жирафов. Мама — что они поливают деревья. Ещё я подумала, что высокий добрый человек чинит светофоры — чтобы они показывали только зелёный свет. А мама ответила мне, что высоким добрым людям приходится ходить по городу и улыбаться окнам первых этажей: на первых этажах нет балконов, и их жителям обычно живётся совсем невесело. «Может, так государство решило подбодрить их?»
Тут папа вернулся домой и остановил нашу игру.
Оказалось, что в огромном ДК имени Кнопкина, куда папу пригласили на собеседование, прятались маленький театр, три детских кружка и целый хор для невысоких людей. Крошечные певцы, актёры, художники, танцоры и скульпторы были ростом с первоклассника, а вот потолки в ДК были огромные, как на вокзале. По залам разносилось эхо тонких голосов, всюду высоко висели люстры, в которых то и дело перегорали лампочки.
«Уважаемый Аркадий! ЖЭК больше не готов каждый день отправлять к нам мастера, чтобы заменить лампочку, поэтому вместе с директором ДК мы решили пригласить высокого доброго человека, который бы сам проверял и заменял лампочки».
Такими словами папу встретил руководитель театра Максим Цойкин, протянув папе крошечную руку. Папа наклонился, крепко, но аккуратно её пожал. Человек засиял, как лампочка.
«Вы такой высокий!» — с восхищением сказал директор ДК.
Папа кивнул ему и тут же покраснел от смущения.
Светлый человек
Помните, я рассказывала вам о папиной любви к дисциплине и порядку?
Первым делом, придя на работу в ДК в качестве высокого доброго человека, папа завёл тетрадку с табличками. Теперь в столбцах, словно на линейке в школе или на перекличке на физкультуре, все лампочки Дома культуры перекрикивали друг друга, рассказывая, когда их последний раз заменили, как часто включают и выключают свет в помещении, где они висят и насколько важен зал или комната, в которых они горят.
Маленькие человечки дали папе новое имя: им было неловко звать его Аркадий или Аркадий с отчеством, поэтому они просто улыбались при встрече с папой и кланялись. «Привет, светлый человек», — говорили они.
Светлый человек! Папе очень нравилась его новая должность!
Он чувствовал себя нужным и участвовал в важных делах: в кружках занимались дети, в хоре пели певцы, в студиях рисовали художники, скульпторы лепили в мастерских. И было совсем неважно, что папа возвышался над ними, как фонарь над улицей: всюду кипела работа.
Со смехом за ужином папа рассказал нам, что у маленьких людей — маленькие мольберты, крошечные вилки и ложки в столовой, совсем небольшие зеркала и даже раковины в туалете висят очень низко. И при этом — несмотря на рост — папа дотягивался не до всех лампочек ДК. Где-то ему приходилось становиться на стул, а где-то даже на скрипучую стремянку — так высоки были потолки старой, очень гордой собой постройки. Правда, спустя две недели папа наладил работу, что лампочки перестали перегорать, а стремянка — скрипеть и шататься под его ногами. Поэтому папа начал менять выключатели. Потом чинить окна — чтобы свет поступал в помещения не по проводам, а с лучами солнца. Папа поменял плафоны и абажуры на светлые и новые. Папа предложил заменить в ДК шторы — чтобы их было легче распахивать утром. В общем, ещё немного, и папа бы устроил осмотр всех сотрудников и гостей ДК, проверил их зрение, выписал им очки — и так окончательно решил проблему со светом…
Но тут в работу папы опять вмешалась музыка.
Случилось это так.
Папа нашёл один старый, закрытый актовый зал — с огромной картиной на потолке и сценой, на которой маленьких человечков было бы даже не видно и не слышно. Он решил проверить, горят ли лампочки в красивых, как свечки каштанов в мае, люстрах. Принёс стремянку, пробираясь сквозь занавешенную мебель и горы стульев, залез под купол одной из люстр, но вдруг потерял равновесие и упал. Три стула жалобно заскрипели, папа больно прикусил язык и запутался в чехле какого-то комода.
Папа — сказала мне потом мама — лукавил. Только зайдя в актовый зал, он наверняка увидел среди «спящих кораблей» диванов, кресел и столиков — рояль. И именно поэтому, разволновавшись, он не смог устоять на стремянке и упал. Но тс-с-с, я вам ничего не говорила!
Так вот, под одеялом оказался не комод, а рояль. Чёрный, словно баржа на реке, он стоял среди другой мебели и свысока смотрел на упавшего папу. Внутри рояля, как и внутри папы, что-то гудело. Это были струны и — любовь к музыке.
Оправившись от падения, потирая ушибленную ногу и плечо, папа зажёг в актовом зале свет, нашёл среди мебели подходящий, высокий стул и сел за инструмент.
«Кажется, я играл свои любимые композиции полчаса… Или час», — говорил папа. «Или два часа?» — пошутила мама.
«В общем, когда я поднял глаза, оторвал взгляд от клавиш и блестящей крышки рояля, то увидел, что вокруг меня стоят мои друзья — маленькие люди, с открытыми ртами, и очень внимательно на меня смотрят. Я перестал играть, а директор ДК Максим Цойкин вышел вперёд всех, положил мне руку на плечо и сказал:
„Сыграйте для нас, пожалуйста, ещё. Инструменты не могут сделать маленькими, чтобы мы могли играть. А вы — не только высокий и добрый, но ещё и очень талантливый человек“».
Папа
