Пустая комната №10 - Серафина Нова Гласс
– Ты напугал меня до усрачки, – говорю я, потому что на краткий миг подумала, будто пришел коп, который заберет меня навсегда. Теперь это мой самый главный страх. Но еще я боюсь, что Рид брякнет что-нибудь при Фрэнке, и тот решит, что у него отберут мой подарок.
– Вы кто? – спрашивает Фрэнк.
– Никто, он уже уходит.
– Это ваш парень? – весело интересуется Фрэнк.
– Разве Мэри не ждет тебя к ужину? – говорю я, поставив руку на бедро.
– Намек понят, – ухмыляется Фрэнк, берет шашки и пересекает настил у бассейна.
– Что ты здесь делаешь? – резко спрашиваю я.
– Ну, если бы ты хоть раз ответила на мои звонки…
– Слушай. Забудь о проклятых инструментах. По-моему, с тебя уже хватит.
Он выглядит озадаченным.
– В каком смысле?
– Ты получил все, что хотел. Все. В кого ты превратился? Ты всерьез преследуешь меня из-за каких-то инструментов, которыми даже не умеешь пользоваться? Я ничего тебе не отдам, Рид. Оставь меня в покое, – с легкой оторопью говорю я, потому что впервые в жизни правда этого хочу.
Не могу поверить, что я попросила его оставить меня в покое и действительно этого желаю. Почти начинаю смеяться, на краткий миг ощутив невероятный подъем. Чувствуя себя почти невесомой, я разворачиваюсь и захожу в офис.
– Стой. Что… Плевать мне на инструменты. Я здесь не поэтому. Я пытался тебе дозвониться. Нам надо поговорить.
– Зачем?
– Это важно, ясно? – Рид озирается и пытается скрыть отвращение, как и большинство людей, которые впервые видят это место при дневном свете. – Мы можем… просто пойти куда-нибудь, поесть и поговорить? Пожалуйста. Я угощаю.
– Ну конечно, ты угощаешь. У тебя ведь есть деньги, правда? – твердым, как камень, тоном заявляю я, но мысленно прокручиваю все возможные причины, по каким ему понадобилось со мной поговорить.
Кто-нибудь связался с ним, думая, что я по-прежнему живу в его доме? В смысле, ему до сих пор иногда по ошибке присылают письма, адресованные мне. Или кто-нибудь угрожал ему, чтобы добраться до меня?
Должно быть, мне не удалось скрыть ужас при мысли о том, что он может мне сказать, потому что он щелкает пальцем у меня перед глазами, возвращая к реальности.
– Э-э-э… Все нормально?
– Да, но у меня есть дела, так что давай побыстрее. В двух кварталах отсюда есть китайская забегаловка «Супер Джамбо».
Я хватаю сумку с крючка на входной двери.
– Нет, погоди. Я подумывал о «Терилли» или «Лозе», – говорит он, но я не собираюсь выслушивать его предложения по ресторанам, мне лишь хочется узнать, зачем он здесь.
– Не волнуйся, там есть спиртное, – отвечаю я и выхожу, а Рид беспомощно плетется следом.
Мы идем по безнадежно унылой улице – ни одного дерева, чтобы отгородиться от неумолимого солнца, несколько заколоченных винных лавок между круглосуточным магазином с решеткой на двери и пунктом обналичивания чеков, все испещрено граффити. В следующем квартале – «Арбис», торговый центр, где есть несколько маникюрных салонов с нарисованными от руки вывесками и магазин «Все по доллару», а за ним уже огромная китайская столовка «Супер Джамбо».
Рид ненавидит такие заведения. Они напоминают ему корыта, из которых кормят лошадей. Ну и ладно. Мы садимся за стол с липкими виниловыми салфетками и грудой бежевой еды на тарелках. Я потягиваю газировку «Супер Джамбо» и жду, пока орущие за спиной дети чуть сбавят громкость, чтобы мы с Ридом слышали друг друга. Бьющийся в истерике ребенок швыряет суши, которое отскакивает от нашего стола и приземляется на пол. Рид пригибается и матерится. Но не на меня. Я даже глазом не моргаю. Теперь я живу в этом мире.
– Так в чем дело? – спрашиваю я.
– Господи, с чего начать?
– Кто-то умер? Кого-то похитили? Тебе угрожали? Расскажи, что случилось.
Меня переполняет страх, ведь я уже знаю – кто-то в курсе того, что я совершила. А если этот человек пришел к Риду?
– Господи, ну почему ты вечно драматизируешь? Никто не умер, слава богу.
– Тогда почему мы здесь? Ты сказал, что это важно. Кто-нибудь прислал тебе письмо или… Так тебе никто не угрожал?
– Нет. О чем вообще ты говоришь? Я пришел… Просто… Я пришел потому, что кое-что тебе должен.
– Что-что?
– Я должен извиниться.
При этих словах кусок яичного ролла застревает у меня в горле, и я кашляю, пока не начинают слезиться глаза, а потом выплевываю остатки ролла на салфетку.
– Господи, – бормочет Рид.
– Все нормально.
И тут другой ребенок, совсем еще малыш, подходит к Риду и пялится на него, смущая. Рид ерзает на сиденье и не знает, что делать, поэтому берет с моей тарелки вонтон и подбрасывает его, как будто кидает мячик собаке. К моему удивлению и восторгу, малыш и впрямь его ловит.
– Хм… Так, значит, ты скоро станешь отцом, – говорю я, не скрывая сарказм. – И за что конкретно ты хочешь извиниться?
Не перестаю удивляться, что говорю подобные слова, а не таю при мысли о таких желанных извинениях. Может быть, кошмарные события навсегда меняют человека. Или после той вечеринки я наконец увидела, кто он на самом деле, и меня отпустило.
– Просто… Я знаю, что вел себя неправильно, и хочу помириться.
Смотрю по сторонам, потом за спину и снова на него.
– Ты со мной говоришь?
– Ну зачем ты так.
– Как?
– Ты просто… Я пытаюсь извиниться, а ты вечно…
– Что?
– Ну не знаю. Вечно язвишь и грубишь. Я лишь хотел поговорить цивилизованно.
– А, так вот чего ты хотел? Ты всегда оскорбляешь людей, когда собираешься извиниться? – спрашиваю я.
Он вздыхает и наклоняется вперед.
– Прости. Давайте начнем сначала. Попробуем поставить точку и встретимся где-нибудь в хорошем ресторане за ужином, возьмем твой любимый «Эспрессо мартини», как в «Касабланке».
Я ни с того ни с сего резко выдыхаю, так что он вздрагивает.
– Ну ни хрена себе! – говорю я громче, чем намеревалась.
– Что такое?
Рид оборачивается, пытаясь понять, что меня так поразило.
– Не может быть!
– Что? – снова задает вопрос он.
– Она тебя бросила! – хохочу я, а потом резко останавливаюсь и заглядываю ему в глаза, на этот раз по-настоящему. – Вот почему ты здесь? Ты не отрицаешь. А я-то решила пошутить… Конечно, я знала, какой ты урод, но… ни хрена себе! Вот почему ты здесь.
Он раздражен, но я права.
– Мы можем просто… – начинает Рид.
– Так ты
