Зимняя смерть в пионерском галстуке. Предыстория - Эльвира Владимировна Смелик

Одеяло отдельно от пододеяльника и простыня небрежно брошены поверх матраса, словно географ перед уходом собирался сдать белье, снял его, но так и не отнес. Но зачем ему это понадобилось?

Копилка вопросов грозила наполниться до самых краев. Или даже переполниться, извергнуться вулканом.

Лада машинально сложила разбросанное, к получившейся аккуратной стопке добавила выпавшую из-за пазухи шапку. Потом присела на кровать, мысленно обратилась к Руслану, пусть его и не было здесь на самом деле. Но ей подумалось, если она проговорит все, что произошло, это поторопит его. Где бы он сейчас ни находился.

– Я просто не понимаю, что происходит, – пожаловалась Лада. – И что с ребятами. Они, конечно, никогда не были идеальными, но тут что-то совсем… – она запнулась, не сразу найдя подходящее определение, – странное. Их словно подменили. Они совсем другие, на себя непохожие. Еще и сторож Юсуф пропал. Генератор работает еле-еле. А тетя Тоня… она… она умерла.

Взгляд бездумно скользил по комнате, перепрыгивая с предмета на предмет, и вдруг застыл, будто споткнулся об оказавшееся на пути черное пятно. Лада сосредоточилась, всмотрелась в него внимательней и без труда узнала блокнот Павла, в который практикант то и дело что-то записывал.

Тот валялся на полу возле ножки стола. Видимо, упал, а Павел не заметил. Лада поднялась, подошла, присев на корточки, подобрала, хотела положить на столешницу, но, машинально прочитав увиденную на приоткрывшейся странице фразу, уже не смогла остановиться.

Манипуляции, воздействие на личность, подавление воли. А в самом конце: «Если перенести зону ответственности с личной на коллективную, то участники легко допустят даже убийство того, кто угрожает безопасности их малого круга».

Разве такое изучают настолько тщательно и подробно? Пусть даже по психологии. Пусть даже для диплома.

Из-за рождающихся в сознании предположений Ладе показалось, будто в комнате стало холоднее, зябкие мурашки пробежали по рукам, и даже волосы на затылке едва ощутимо зашевелились. Она осторожно закрыла блокнот, словно опасалась, что тот вот-вот взорвется, подняла глаза, повернулась, то ли привлеченная каким-то тихим звуком, то ли под действием особого шестого чувства, и… увидела Павла.

Он стоял на пороге, небрежно навалившись на косяк, сложив на груди руки, смотрел на Ладу абсолютно спокойно, будто и не застал ее в своей комнате со своим блокнотом в руках. А встретив ее взгляд, и вовсе улыбнулся, осведомился вежливо:

– И как? Достаточно интересно?

– Он на полу лежал, – только и смогла выдавить из себя Лада, выставив перед собой блокнот, как щит.

Она пыталась отыскать на лице Павла, в его глазах хоть какую-нибудь эмоцию, но он оставался равнодушно-невозмутимым. Приблизился, забрал блокнот, напомнил:

– Я ведь тебе уже говорил, что собираю материал для диплома. В том числе в нем будет про позитивное и деструктивное влияние на личность.

– А мы у тебя вроде подопытных хомячков? – негромко, но с легко читаемым вызовом предположила Лада.

– Зачем? – Павел хмыкнул, дернул бровями. – Ты хоть представляешь, сколько всего на эту тему уже написано? Изучай не хочу. Сколько проведено экспериментов? «Летний лагерь» Шерифом[16], «Третья волна» Джонсом[17], «Я и другие» Мухиной[18].

– И ты тоже решил не отставать, провести свой?

Павел опять улыбнулся, отчасти снисходительно, отчасти миролюбиво.

– Лад, ну не смеши! Кто мне такое позволит? Я ведь не ученый с именем. Пока только студент.

И Лада наконец поняла, чем ее всегда смущала его улыбка. Она была какой-то ненастоящей, словно искусственно налепленной, приклеенной, потому что никак не затрагивала глаза.

– А ты чего пришла-то? – поинтересовался Павел, небрежно бросив блокнот на стол.

– Посоветоваться хотела, – выложила она честно.

– По поводу?

Лада сглотнула, перевела дыхание.

– Тетя Тоня, повариха… умерла. Я наткнулась на нее в дальней беседке. Наверное, что-то с сердцем. Она волновалась, что муж куда-то пропал, и, видимо, пошла искать.

– Нашла?

– Не знаю. Но вряд ли.

Павел качнул головой.

– И что ты думаешь?

– Не говорить про нее ребятам, – поделилась она. – И Марине Борисовне. Я так и оставила тетю Тоню там. Пока. Ведь мороз. Просто забрала простыню из их домика и накрыла. А еще вот, – Лада указала на шапку. – Она лежала в подсобке на полу. Под ватником Юсуфа. Но это ведь Руслана. Да?

– Без понятия. – Павел пожал плечами. – Никогда не присматривался, что он носит.

– А я прекрасно помню, что он именно в такой ушел за помощью, – с напором высказала Лада. – А Юсуф все время ходит в ушанке.

– Тогда спроси у него, откуда она там взялась?

– Его так и нет. Нигде.

– Странно, – хмыкнув, задумчиво заключил Павел.

– Конечно, странно. – Лада и без него это знала. Потому и пришла и заговорила. Однако продолжить помешал истошный девчачий вопль в коридоре: «Полине плохо!», который моментально сорвал Ладу с места.

Она выскочила из комнаты Павла, бросилась к своей, распахнула дверь. Но Полина, как обычно в последние дни, сидела за столом, увлеченно рисовала и даже не сразу заметила вошедшую вожатую.

– Ты в порядке? – растерянно осведомилась та.

Полина повернулась, посмотрела удивленно.

– Д-да.

И тут за спиной раздался стремительно приближавшийся дробный топот и окрики:

– Лада! Лада!

Как быстро выяснилось, плохо стало не Полине, а Ралине. У нее, когда с соседкой Юлей Рымовой бежала вверх по лестнице, нога подвернулась. И Хакимова упала, ударилась лбом о перила и теперь лежала на лестничной площадке между этажами. К тому же не просто лежала, ее трясло.

Судороги пробегали по телу, выгибая его, руки и ноги часто вздрагивали, голова билась о пол. Глаза закатились, изо рта выступила пена. Лада даже не заметила, как преодолела пролет, упала рядом с Ралиной на колени, вскинув голову, с ожиданием глянула на Павла. Но тот не спустился к ним, застыл, не дойдя несколько ступенек, смотрел сверху вниз. Зрачки расширились настолько, что, казалось, заполнили всю радужку.

Неужели испугался? Растерялся? Никогда с подобным не сталкивался? Хотя и Лада не сталкивалась. Поэтому пришлось вспоминать всё, что только видела и знала.

Она повернула Ралину на бок.

– Платок! У кого-нибудь есть носовой платок?

– У меня, – откликнулся кто-то, но Лада выяснять не стала кто, не глядя протянула руку.

– Дай сюда!

А когда платок оказался у нее, скрутила его валиком, засунула Ралине между зубами, приподняла ее голову, положила себе на колено. Вероятно, помогли бы какие-то лекарства, но Лада о них понятия не имела. Да и вряд ли они бы тут нашлись. С Хакимовой такое тоже впервые, иначе бы ее не отправили