Зимняя смерть в пионерском галстуке. Предыстория - Эльвира Владимировна Смелик

Вроде бы игра и в то же время гораздо большее, с каждым часом затягивающее всё сильнее и глубже. Словно зыбучие пески, о коварстве которых не узнаешь, пока не увязнешь до такой степени, что уже не выбраться.

Или Илья действительно просто боялся верить? И в себя, и в других. Сбегал – Бармута прав? – как только наступал момент решить: ты идешь дальше, до конца или останавливаешься, отступаешь, сворачиваешь в другую сторону?

Впрочем, он даже тут колебался, хотя давно хотел сказать: «Я не с вами». Опять боялся по-настоящему отделиться от остальных, а не просто выпендриваться и делать вид? Пока не появилась Майя и не оказалась смелее, пусть и девчонка. Причем уже не впервые.

Это ведь именно она кинулась к нему в темном зале, когда Димка с Жекой устроили дурацкий розыгрыш после рассказанной Павлом страшилки. Надеясь на защиту, ухватилась, прижалась доверчиво. Тогда уже и он ее обнял, и моментально понял: тут даже решать не требовалось. Уже решено, определено, и никаких сомнений.

– Ее не собьешь, – твердо произнес Илья. – У нее собственное мнение есть. В отличие от некоторых. – Окинул ребят насмешливым взглядом. – И ей тоже не сдались ваши дебильные игры.

– Да ты… – сдавленно рыкнул Бармута, наскочил, вцепился в футболку.

Жека дернулся, выкинул вперед руку.

– Вы что это?! – раскатилось по фойе, настолько громкое, что отразилось от стен, породило эхо. – Прекратить! Быстро! – Непонятно откуда появившийся сторож Юсуф стремительно метнулся в их сторону, без страха вклинился в самую середину, расталкивая мальчишек, рявкнул грозно: – А ну разошлись! Или сейчас всё вашим учителям расскажу.

Появись он чуть позже, вряд ли бы что-то смог сделать. На него бы просто не обратили внимания – их же пятеро, еще и Таня накинулись бы, не разбираясь, уже разгоряченные и вошедшие в раж. А тут еще из столовой, привлеченная или, скорее, напуганная криком, выскочила повариха, почапала к ним, тоже явно готовая вмешаться. И окончательно превратила происходящее в нелепость.

Не драться же со стариком и с толстой теткой.

Только у Бармуты сразу не получилось остановиться. Не по собственной воле отпустив Храмова, он попер на Юсуфа, яростно выплевывая ругательства, но теперь уже Жека встал у него на пути, забормотал тихо:

– Димон, Димон, стой. Стой! Потом. В другой раз.

– Я вам покажу «в другой раз», – пригрозил Юсуф, ничуть не меньше распалившись. – Разве не видите, и без вас проблем хватает? Совсем распустились.

Но Жека, не дожидаясь, когда он замолчит, по-прежнему твердил:

– Димон, не связывайся, не сейчас.

Таня тоже подключилась, ухватила за локоть, потянула назад.

– Дим! Дим, пойдем!

Бармута наконец взял себя в руки, отступил. И они действительно двинули прочь всей компанией. Сначала угрюмо молчали, но уже через минуту Снегирев, не выдержав, возмущенно воскликнул:

– Вот чего он вечно лезет-то?

Его поддержали верные Добриков и Васильев, принялись выкрикивать наперебой:

– Сдал нас Марине, когда мы в снег прыгали, и опять. Мало учителя командуют. И он туда же. А кто он тут? Никто. Какой-то дворник паршивый. Мы что, должны каждого уборщика слушать?

Они не разделились в коридоре, а так все вместе и подошли к комнате Бармуты и Заветова. Димка распахнул дверь, ввалившись внутрь, выдал убежденно и жестко:

– Надо его проучить. Чтобы больше не лез куда не следует.

– Пусть свои дорожки чистит и помалкивает в тряпочку, – подхватил Владик. – Старикан вонючий.

– Давно напрашивается, – согласился Жека. – Точно надо проучить.

Таня зашла последней, закрыв за собой дверь, напомнила недовольно:

– А когда ты его проучишь, если сказали, что вечером уезжаем?

Находившийся в комнате Сарафанов услышал последние фразы, ухмыльнулся самодовольно, заявил:

– Не боитесь! Никуда мы вечером не уедем.

На него воззрились удивленно-скептично.

– Гонишь?

– Не-е-е, – протянул Сарафанов. – Я точно знаю.

– Откуда?

– Оттуда. – Он не стал выкладывать, хвастаться. Понимание, никто больше не в курсе, кроме него, что и как произошло, многократно усиливало ощущение собственной значимости, ставило выше остальных. Ничего подобно Сарафанов не испытывал еще никогда, поэтому не собирался отказываться от столь приятно-сладостного чувства. – Знаю, и всё. Не хотите – не верьте. Сами потом увидите.

Но ребята поверили, что он не врет и не придумывает, может, и не до конца, но всё же. Потому что им слишком хотелось в подобное верить.

– Значит, замётано? Проучим? – заключил Жека.

– Как?

– Придумаем.

– А давайте Павла тоже позовем, – предложил Бармута, и ни у кого даже вопроса не возникло «Зачем?».

Наоборот, показалось самым уместным: посвятить его, заручиться одобрением. Ведь именно благодаря ему появились «Белые тигры», а иначе…

Иначе бы всё продолжалось как обычно. Как заведено взрослыми, которые постоянно твердили: «Вы всего лишь дети. Слышите? Де-ти! От вас ничего не зависит. Ваше дело слушать, что вам говорят, и делать, что от вас требуют и что разрешается».

– Я за ним сбегаю, – вызвался Сарафанов, не откладывая рванул к выходу, вывалился в коридор, потрусил к комнате Павла.

И тот пришел, не отказался, уселся на стул, посмотрел внимательно.

– Храмов браслеты вернул, – в первую очередь доложил ему Бармута. – Свой и Майкин.

– Ну что ж, – выдохнул Павел, вроде бы равнодушно дернул плечами, вот только в интонациях отчетливо читались разочарование и оскорбленность: – Это его дело.

– И что? И ничего? – взвился Димка. – Разве он нас не предал?

– Может, он вообще нарочно примазался, – высказалась Таня, – чтобы все разузнать, а потом донести учителям. Выслужиться перед ними.

– Запросто, – поддакнул Васильев.

– И что, мы так и оставим? – воодушевленный общей поддержкой, опять возмутился Бармута.

– А ты, Дима, полагаешь, не стоит? – сосредоточенно сведя брови, поинтересовался Павел.

Димка даже отвечать не стал, только сощурился зло.

– И остальные? – Павел обвел присутствующих вопросительным взглядом. Затем, посмотрев в пол, проговорил негромко: – Кто не с нами, тот против нас, – как будто бы исключительно для себя.

Но ребята тоже услышали, и каждый подумал: «А ведь так и есть. Так и получалось».

Значит, Храмов точно должен ответить. И твердо уяснить: если проболтается, если попытается нагадить, пожалеет еще больше.

– Мы ему хотели объяснить, но дворник помешал.

– Заманал уже. Вот кто он? Никто. А суется. Причем не разбираясь. Думает, если взрослый, всегда прав и ему всё можно.

– А Храмов сам нарывался. Сказал: «Это дебильные игры». И мы что, типа должны стоять обтекать?

– Ну-у-у, – задумчиво протянул Павел, – лично я так считаю. Если во что-то веришь, отстаивай. Если угрожают тому, что тебе дорого и важно, защищай. Делай всё, что в твоих возможностях. И даже больше. А если что-то мешает достигнуть цели, не жалея убери с пути. И не