Наследие души - Е. Е. Холмс
Я повернулась, чтобы спросить об этом Карен, но мой голос замер на полпути к губам. Маленький листок бумаги, заткнутый под ленту, ответил на мой незаданный вопрос. Мелким изящным почерком было написано:
«Джессика,
когда-то это принадлежало твоей матери. Теперь по праву принадлежит тебе. Тебя это наверняка заинтересует».
Подписи не было. Мое сердце билось необъяснимо быстро, когда я осторожно потянула за ленточку и проследила, как она, словно перышко, падает мне на колени. Я развернула ткань – старинный переливчатый шелк – и увидела, что находится внутри. На моей ладони лежала небольшая книга в кожаном переплете. Несомненно, самая старая книга, которую я когда-либо держала в руках. Переплет был ветхим и изодранным; желтовато-коричневая поверхность обложки больше походила на сырую шкуру животного, чем на выделанную кожу. Текстура истерлась до невероятной мягкости. Мне потребовалось лишь мгновение, чтобы осознать все это, прежде чем мое внимание было полностью поглощено изображением, выжженным на коже. Это был линейный рисунок, почти примитивный по стилю – женская рука, сложенная чашечкой ладонью вверх, как будто ожидающая, что кто-то в нее что-то уронит. Над ней была изображена другая рука, идентичная первой, но ладонью вниз и обращенная в противоположную сторону. В пространстве между этими двумя руками проступал символ, состоящий из трех спиралей и напоминающий вертушку. Я уставилась на него как загипнотизированная и едва могла оторвать взгляд.
Когда я наконец открыла книгу, меня постигло разочарование. Страницы с неровными краями все до единой оказались чистыми.
Бах!
Вздрогнув, я повернулась к двери. Карен стояла на коленях и дрожащими руками собирала осколки фарфора. Она подняла глаза и попыталась улыбнуться, но получилась только гримаса.
– Извини, – пробормотала она. – Выскользнуло из рук.
По полу растекалась лужица гоголя-моголя.
Я уже хотела броситься ей на помощь, но Ной жестом велел мне оставаться на месте.
– Я принесу бумажные полотенца, – сказал он, вскакивая с дивана.
Карен просто кивнула, не отрывая глаз от осколков кружки.
– Карен, это от тебя? – спросила я, показывая ей книгу.
Когда она подняла на меня взгляд, ее небрежный тон не соответствовал настороженности в глазах.
– О, да, я совсем забыла об этом.
– Это действительно принадлежало моей матери? Я не помню, чтобы видела это раньше.
– Да, так и есть. Вообще-то она оставила это здесь. Я и думать не думала. Нашла это в подвале на прошлой неделе, когда вытаскивала рождественские венки.
– Но на самом деле… что это?
– Просто старая книга без текста. Не имею понятия, где она это взяла, – ты же знала свою мать и ее страсть к книгам. Вероятно, нашла в антикварном магазине или на какой-нибудь барахолке. В любом случае, я подумала, тебе захочется иметь это у себя. Конечно, будь аккуратна. С такими старыми вещами нужно обращаться бережно.
Она прошла на кухню – точнее сказать, сбежала. Наблюдая за ее бегством, я поймала себя на мысли, что не поверила ни единому ее слову, за исключением разве что упоминания о бережном обращении с раритетом.
Я снова перевела взгляд на книгу. Зачем Карен утруждала себя лишними хлопотами, упаковывая книгу так, чтобы она выгодно отличалась от других подарков, помещая ее отдельно как нечто особенное, но потом заявила, что забыла об этом? К чему тогда записка, если речь идет о каком-то случайно найденном старье? Отговорка, будто она забыла отдать мне что-то из маминых вещей, выглядела абсурдной, тем более если учесть, что, как сказано в записке, это «по праву принадлежит мне».
И конечно, оставалась тайна самой книги. Безусловно, Карен видела ее раньше, потому что знала про пустые страницы, хотя я предположила, что она могла просто мельком взглянуть на них, когда вошла в комнату. Зачем моя мать хранила эту книгу и почему за все время не написала в ней ни строчки?
Весь оставшийся вечер я держала в руках эту странную книжицу, водила пальцем по обложке. Наконец около половины одиннадцатого я поплелась в постель, после того как закемарила ближе к середине фильма «Эта замечательная жизнь», который, почти уверена, мне никогда не доведется досмотреть до конца. Удерживая мамину книгу поверх стопки других подарков, я уже почти добралась до своей комнаты, когда услышала тихий, но настойчивый голос Карен, доносившийся из ее кабинета.
– …не имела права отправлять это Джессике, не посоветовавшись прежде со мной.
Пауза. Очевидно, она разговаривала по телефону.
– О… – Резкие нотки в ее тоне внезапно сменились замешательством. – Ну, если это не ты прислала, тогда я хотела бы знать, кто это сделал!
Тишина. Карен нервно постукивала чем-то по столу.
– Я понимаю, Финварра, и в конце концов так и произошло, но это было не мое решение. Я была бессильна переубедить Элизабет, как и объяснила Совету.
Необычное имя привлекло мое внимание. С кем, скажите на милость, разговаривала Карен?
– Нам просто придется остаться при своем мнении и посмотреть, что из этого выйдет. Но я не стану активно противиться воле своей сестры. Ты не хуже меня знаешь, почему я не могу сделать то, о чем ты просишь.
Молчание затянулось. Я слышала, как Ной возится внизу на кухне.
– Я понимаю, Финварра. О, поверь мне, именно это я и собираюсь сделать. И, пожалуйста, поговори с остальными и выясни, чьих это рук дело. Какими бы ни были разногласия по поводу этой ситуации, мы обе знаем, что так поступать не следовало. – Еще одна пауза. – Очень хорошо. Извини, что побеспокоила тебя. Спокойной ночи.
Я не стала дожидаться, пока она повесит трубку. И, уже надежно запертая в своей комнате, услышала, как осторожно отодвигают и задвигают обратно дверь кабинета.
Глава 10
Утопленник
В оставшиеся две недели каникул Карен больше не упоминала о маминой книге, однако выглядела необычно тихой и немного нервной. И, конечно, она ни словом не обмолвилась о таинственном позднем телефонном звонке человеку по имени Финварра. Я аккуратно спрятала книгу в ящик с нижним бельем и доставала, только когда бывала одна, чтобы спокойно ее изучить.
Дальнейший осмотр почти ничего не выявил. Я подумывала о том, чтобы использовать ее как дневник; пустые страницы как будто призывали к этому. Но как только я приготовилась что-то
