Не воротишься - Надежда Вадимовна Ларионова

– Лезь ты сперва, – пропускает он Аринку вперед и облокачивается плечом на сетку. – Ты ж девочка.

Но Аринка смотрит на него темными блестящими глазами и мотает головой. Лешка вздыхает, и сетка поскрипывает в ответ. Из темноты вырисовывается хохлатая макушка брата Данона и сам Данон. Следом – Горшок, в руке у него затухающий красный огонек. Лыбится.

– Не ссы, лягуха, – тычет в сторону дыры. – Ты у нас сегодня предводительствуешь или как?

Данон с братом всхрюкивают от смеха.

«Харе зазнаваться!» – хочет образумить его Лешка, но чувствует теплые Аринкины пальцы на плече. Переводит глаза на колючую темноту.

И шагает за ограду.

* * *

Сетка остается позади. Аринка дергает за край футболки. Лешка оборачивается:

– Чего тебе? Надо пехать в темпе, а то Горшок опять разорется.

Аринка вытягивает ногу, смотри – весь носок левой сандалии в вонючей бурой глине.

– Я, знаешь, как испугалась? Думала, кто-то ногу мне отхватить хочет.

– В нору наступила, наверное, – бурчит Лешка, а сам думает: «Эх, Аринка, белая футболка – нарядный бант, а от самой теперь всю дорогу будет какахами нести».

– А Максим чего злющий такой? Как фашист.

Аринка всхлипывает, по голосу ясно – разреветься надумала. Лешка серьезнеет и гладит ее по пупырчатому предплечью.

– Потому что он по делу тут, нюни разводить не хочет. А ты? Сидела бы дома, крестиком вышивала, или чем вы там, девчонки, занимаетесь?

Аринка пытается фыркнуть, но вместо этого чуть не хрюкает заложенным носом.

– А ты что, впечатлить его хотела?

– Угу.

– Ну сейчас точно впечатлила. Главное, близко не подходи, а то учует. – Лешка хихикает и легонько тыкает Аринку в бок.

Аринка бормочет что-то про «дураков» и «вот баба Шура говорила, что хворостину уже для всех приготовила», но, кажется, плакать не собирается.

Лешка качает головой и делано ужасается. А сам думает – может, и правда не стоило ее за собой тащить?

Кеды тихо шуршат по отсыпанной гравием дорожке. Контуры детской площадки угадываются по железным скелетам скамеек. Карусели срезаны, распилены на металлолом, только бетонные сваи от качелей выпирают из земли, будто кости динозавра. Аллея к «Столовой» с перекошенной, повернутой на бок деревянной «С» почти не заросла, только между порыжевшими от жары туями вымахали кусты ивняка и сирени.

Из-за деревьев мерцает желтый свет – горит лампочка над входом в бывший медпункт. От теплого, живого света Лешке становится спокойней. Баба Шура здесь. «Кикимора», как зовет ее Горшок. Лешка вроде и не маленький уже, но от присутствия взрослых ему становится спокойнее.

Чем ближе медпункт, тем отчетливее становятся черные скрюченные тени на гравийной дорожке. Как бы свет ни манил к себе, им поскорее надо убраться отсюда в одичавшую часть лагеря. Скоро обход, спрятаться в темноте между деревьями куда проще. Лешка оборачивается. Горшок дергает головой влево и медленно моргает два раза. «Обходим с левой стороны», – понимает Лешка. По двое. «А ты? Один останешься?» – спрашивает Лешка одними глазами. Горшок кивает. К горлу подкатывает ком. Нехорошо все-таки вышло. И с Аринкой, и со считалкой этой, и с тумаками. Это ведь их поход должен был быть. Их «нычка». Лешка вздыхает и кивает в ответ.

Пригибаясь, они подходят ближе. И ближе. Сказочное царской постройки здание с потускневшим и облупившимся фасадом. Чудом сохранились мелко расстекленные окна в резных наличниках и даже железные перила на крыльце. Аринка восторженно попискивает за Лешкиной спиной. Говорят, главный корпус такой же был. Сказочный. С башенкой. Но сгорел. Только красный кирпичный фундамент остался на пригорке.

Лешка старается больше не ступать на гравий, только на поросшую клевером обочину. Совсем в кущери ему лезть уже не очень хочется, ноги и так саднит от крапивы и мелких царапок бодяка.

Входа у медпункта два, один заперт на ржавый навесной замок и давно не используется. А другой, с крыльцом и лампочкой над ним – главный наблюдательный пункт бабы Шуры. До обхода еще полчаса точно, на крыльце тихо, но рисковать нельзя. Лешка берет левее, к окну. Вжимается в стену. Кивает. Аринка идет следом. Лешка показывает жестами – надо бочком, бочком вдоль стены, между медпунктом и сеткой в щель проскользнуть. Там крапива, ага, куда ж без нее. Но потом – путь свободен. До самого корпуса беги себе по мягким иголкам, никакая баба Шура не услышит, не догонит. Лешка размышляет. Если пойдет он и баба Шура его сцапает – полетит вся их затея, как фанера над Парижем. Вытянут признание, куда шли, зачем шли. А там, глядишь, и до детской комнаты милиции дойдет. А вот если поймают Аринку… Да что ей будет, девчонке-отличнице?

– Первая пойдешь. Договор? – шепчет Лешка.

Аринка утвердительно моргает. Видно, что ей страшно очень, но хочется медпункт поближе рассмотреть.

Трава под окнами покошена. Чем ближе они подбираются к окну, тем отчетливее в комариный гул вплетается бурчание телевизора. Аринкины сандалии резиново скрипят. Лешка вслушивается и различает еще что-то. Шелест шагов по камням и перебранку. Кажется, Горшок с братьями ссорится. Лешка хочет обернуться и посмотреть, но тут телевизор замолкает. Он шикает на Арин-ку: стой, обождать надо, и замирает сам. Дергает Аринку за запястье, и они опускаются на корточки. Из открытой форточки слышно, как баба Шура шаркает внутри домика, возится. «Главное, чтобы в окно не выглянула, там же как раз ребята», – думает Лешка и наконец оборачивается. Буравит взглядом темноту. Из темноты ползут две тени. Одна – вроде долговязый Данон. Другая – вроде бы его брат. Крадется следом. С опозданием, но в точности повторяет – тянет руки вперед подслеповато, замирает, переступает с ноги на ногу. Хрустит гравий под их ногами. Так тихо, будто идут не двое, а один. «Синхронисты, блин», – Лешка чувствует укол зависти. С Горшком бы ему куда сподручнее было. А не с вечно ойкающей Арин-кой – «скрип-скрип». Опять она ерзает шлепанцами своими! Он оборачивается, чтобы шикнуть, и встречается с Аринкой глазами. Аринка тычет в сторону ребят, раскрыв рот. Лешка оборачивается и видит, как одна тень наползает на другую, вытягивается выше, выше. Лешка всматривается, что же там происходит, но тут за их спинами хлопает дверь медпункта, баба Шура откашливается и выходит на крыльцо. Лешка припадает к земле и дергает Аринку вниз.

Они ползут на четвереньках, быстро, так что коленки горят от трения, постриженная трава колет голени. Но останавливаться нельзя. Ребята спрячутся и догонят позже, а сейчас это неважно, нужно