Зимняя смерть в пионерском галстуке. Предыстория - Эльвира Владимировна Смелик

– Фу-ты ну-ты! – поприветствовала подругу Таня, театрально взмахнула руками. – Это кто ж к нам пожаловал? – Но ни злости, ни обиды, ни стремления задеть в ее интонациях не было. Наоборот, она довольно улыбалась, а уже через мгновение восторженно выдохнула: – Отпад, Майка! – И заулыбалась еще шире. – Я ведь говорила, что он к тебе неровно дышит. А ты сомневалась.

Майя в ответ просто пожала плечами. Не хотелось ей ничего обсуждать. Чувства и эмоции переполняли, теплыми ласковыми волнами плескались в душе, но сейчас она не готова ими делиться. Даже с лучшей подругой. Пока ей самой слишком мало.

– Я в ванную, – сообщила она, а вернувшись, сразу юркнула под одеяло, отвернулась к стене, думая, что долго не уснет, бесконечно перебирая в мыслях, что недавно случилось и что она ощущала, но, как ни странно, очень быстро отключилась.

Разбудили ее резкие толчки в плечо и громкий настойчивый шепот:

– Майка! Да проснись, Майка! Бессмертнова, ты сдохла, что ли? Просыпайся!

Она перевернулась на спину, с трудом разлепила глаза, сморщив лицо, пробормотала:

– Зачем?

– Забыла? – с негодованием выдохнула Таня. – Мы же собирались парням отомстить за тупой розыгрыш.

Майя зевнула, поинтересовалась лениво:

– Думаешь, они уже заснули?

– А то! – фыркнула подруга. – Ты же вон дрыхла, еле растолкала. Сейчас как раз всех вырубило, пушкой не поднимешь. – Она уперла руки в бока, нахмурилась сурово. – Так идем или ты передумала?

Почти передумала, правда, лишь потому, что вставать и куда-то тащиться не хотелось. Но раз уж все равно Таня разбудила. Да и решили ведь вчера, еще до праздника. И зря, что ли, томатную пасту из кухонной кладовки стащили?

Сначала они планировали, как водилось в пионерских лагерях, намазать шутников зубной, но потом на глаза попалась эта, насыщенно красная, цвета крови, и сразу подумалось, что с ней получится гораздо круче и точно страшнее. Классная ведь идея. От такой действительно жалко отказываться.

– Я даже уже открыла, – доложила Таня и приволокла банку.

Майя села в кровати, опять зевнула, подцепила указательным пальцем немного пасты, рассмотрела, поднеся поближе к глазам, потом слизнула, чуток подумала и решила:

– Там на столе стаканы есть. Отложи мне в один половину. Удобнее будет. И надо водой немного разбавить, а то совсем густая.

Каширина спорить не стала, согласилась и, пока Майя натягивала спортивные штаны и футболку, все сделала как надо. Затем глянула на третью кровать, на которой спокойно посапывала Света.

– Может, и Курдюмову заодно мазанём? – предложила, ухмыляясь. – Вот писку с утра будет!

– А потом и себя? – критично осведомилась Майя.

– А себя для чего? – озадачилась Таня.

– Думаешь не догадаются сразу, кто это сделал, когда увидят, что ее намазали, а нас нет?

– А-а-а.

В длинном коридоре было темнее, чем в комнате. Если бы не узкие окна с торцов и светящаяся табличка «Выход» над проемом, ведущим на лестничную площадку, то наверняка вообще «хоть глаз выколи». Но от двери в противоположной стене девчонок отделяло всего несколько шагов – даже зажмурившись не проблема пройти.

Они и прошли, на цыпочках, Таня осторожно надавила на ручку, потянула на себя. Язычок замка не подвел, не щелкнул, дверь бесшумно открылась, и они двинулись дальше.

В комнате царила почти полная тишина, только Сарафанов тихонько похрапывал, а Бармута изредка сладко причмокивал губами. Таня, не удержавшись, хихикнула, прокомментировала:

– Это он что, хотя бы во сне с тобой сосется?

Майя сердито цыкнула на нее, нахмурившись и приложив палец к губам.

Парни будто нарочно подставлялись, никто не лежал, уткнувшись лицом в подушку. Если поначалу и возникали какие-то сомнения, то при виде их руки сами зачесались. Майя наклонила стакан, увесистый темный шматок легко переполз через его край, плюхнулся Димке на лоб.

Она на всякий случай отодвинулась, замерла, ожидая, что будет дальше. А убедившись, что ровным счетом ничего, Бармута по-прежнему дрых без задних ног, подцепляя пасту пальцем, нарисовала толстые полосы у него на щеках.

Таня в это время колдовала над Жекой, а закончив, пару секунд полюбовалась содеянным, затем прошептала, озаренная очередной идеей:

– Давай уж и Сарафанова тоже. И на стены можно побрызгать. Чтобы жутче выглядело.

– Не надо на стены, – чуть слышно возразила Майя. – На них же обои, фиг потом отмоешь. Еще с интерната вычтут за порчу.

Но подруга сдаваться не собиралась, выдала тут же:

– Тогда на дверь можно. Туалетную. Или на зеркало. Которое большое, рядом с вешалкой. А еще в тапки.

– Ну ты разошлась!

– Они сами виноваты, – моментально оправдалась Таня. – Я же говорила, по-настоящему чуть не обделалась, когда Жека в дверь заскребся, а потом Бармута в окно долбить стал.

Майя хмыкнула:

– А чего с Жекой тогда на празднике танцевала?

Каширина поджала губы, вскинула брови.

– Одно другому не мешает, – заявила невозмутимо. – Тем более у меня вариантов не было. В отличие от некоторых. Я, по-твоему, что, с Сарафановым должна была танцевать? Или в сторонке стоять, как дурочка? К тому же я Жеку предупреждала, что он еще пожалеет. А я слов на ветер не бросаю, сама знаешь.

Короче, досталось и Сарафанову, и тапкам, и зеркалу. И за все время парни даже не шелохнулись, только Игореша храпеть перестал, пошевелил носом.

– Ну всё, отваливаем, – скомандовала Майя. – А то вдруг проснутся. – Но тут же сама, ухватив за футболку, тормознула Таню, резво ринувшуюся к выходу: – Банку засунь кому-нибудь под кровать. Не тащить же к себе. А то точно спалимся.

– Ну ты, Майка, гений, – с уважением вывела та. – Я бы о таком даже не подумала. – Затем опомнилась: – А стакан?

– А что стакан? Они в каждой комнате есть. Вымоем, и порядок.

Опять оказавшись в коридоре и плотно закрыв за собой дверь мальчишеской комнаты, они переглянулись. Таня хихикнула одновременно удовлетворенно и нервно, а вот Майя, наоборот, насторожилась.

– Слышишь? – спросила у подруги.

– Что?

– Кто-то плачет.

– Где?

– Ну откуда я знаю. Наверное, в какой-то комнате.

– Или на улице? – внезапно предположила Таня, и почему-то мурашки побежали по рукам, настолько не по себе стало.

Ведь правда же кто-то плакал! Звуки то исчезали, то опять появлялись, едва различимые, приглушенные расстоянием, стенами и закрытыми дверями.

Или действительно застекленными рамами?

– П-посмотрим? – сглотнув, пробормотала Таня, глянула в сторону ближайшего торца.

– Да ну, – отказалась Майя, а в оправдание заметила разумно: – Ну кто там может быть? На улице. Фигня какая. Наверняка в комнате.

И чтобы убедить себя окончательно, они осторожно двинулись по коридору, прислушиваясь, но плач стих и больше не повторялся. Тогда, чуть-чуть не дойдя до противоположного конца, девчонки развернулись, но успели сделать всего