Проклятие Озерной Ведьмы - Стивен Грэм Джонс
Но она просто продолжает стоять.
– Она две недели не видела людей, – говорю я им. – Ей, поди, одиноко.
– Беги! – выкрикивает Джо Эллен, хлеща поводьями по земле.
Лошадь отпрыгивает назад, снова выдыхает воздух, а потом я слышу, как Лета и Джо Эллен быстрыми шагами уходят прочь. Оставляя меня в роли идиотки, которой пришлось повернуться задом к этой одинокой, потерянной лошади.
– Извини, – говорю я ей и протягиваю руку, чтобы коснуться ее носа.
Лошадь тычется в мою ладонь, чуть ли не прижимается бархатной кожей.
– Джейд? – зовет меня Лета впереди, и я киваю, разворачиваюсь и спешу догнать их.
Мигающий курсор «Т. Кениг» становится еще более призрачным, расстояние до него около мили, еще на милю дальше от ближайшей башни сотовой сети. Лета, самая высокая из нас, поднимает телефон повыше, и ей приходится щуриться, чтобы разглядеть показания экрана, карту, которая переворачивается в зависимости от ориентации.
Последние несколько сотен ярдов я старалась не воображать себе Уитте Йэнссона, которому сообщили о Хетти, и Йене, и его бывшей. Как он сидит на кровати в мотеле, приложив телефон к уху, и один за другим все его защитные инстинкты отказывают ему, а потом все теряет смысл. Хетти поделилась со мной, что свою документалку она снимала его древней видео-камерой. Попросит ли он вернуть ему пленку? Мое представление о том, каким должен быть нормальный, не-ужасный отец, говорит мне, что да, он захочет получить самый малый, последний лоскуток жизни его дочери.
Держи то, что можешь удержать, и держи крепче.
Простите, мистер Йэнссон. Простите, я не сумела спасти вашу дочь, вашего сына, вашу жену. Всю вашу семью.
И он – только самое начало, я это знаю. Каждый шестой или седьмой дом Пруфрока будет домом траура, так? И если Шарона – настоящая Шарона, та, что на Сент-Томасе или где-то там, – была права, говоря о стадиях горя: когда все эти скорбящие люди перестают покачивать головами, отказываясь принимать случившееся, у них начинается стадия бешенства.
Меня пробирает дрожь, когда я думаю о стаде лосей, заполонивших Главную улицу.
Но лоси просто проходят и исчезают. А эти страдающие люди живут здесь, и если они захотят стереть Пруфрок с лица земли, уничтожить его, то кто я такая, чтобы их останавливать? Кто я такая, чтобы отказывать им в их праве на злость, на восстание против богов? Окна можно заменить, здания перестроить. Но мертвые не возвращаются.
Обычно.
Но я не могу винить в этом и богов, как не могу винить судьбу, или удачу, или жестокие требования жанра. Все, что случилось сегодня, началось с того, что девушке – предводителю группы болельщиков показалось, что с ней обошлись несправедливо, но отыграться за это она решила на всем сообществе. Но не забудьте про охотинспектора, который так горевал по жене, что горе поглотило его, и он заявился с наживкой для медведей, он мог измазать этой наживкой весь мир, чтобы принести боль как можно большему числу людей.
Но я отклоняюсь от главного. Ответственность должна была нести я, я это знаю, Шарона. Ты в этом не ошибалась. Нет, я не приглашала Основателей строиться в Терра-Нове, будить ужас, запускать новый страшный цикл, моя вина в том, что мои молитвы были такими туманным. Как будто я не смотрела «Исполнителя желаний»! Разве я не молюсь, не прошу о приходе потрошителя, разве не жажду, чтобы он отозвался на зов? Но любой поступил бы на моем месте так же, а к тому же, может быть, еще и указывал, какими должны быть отдельные шаги? А еще и очерчивал границы и, может быть, называл конечную дату? Разве Джон Коннор не продавил некоторые поведенческие изменения у Т-800 в «Судном дне»?
Мне так жаль, Пруфрок. Но? Если это я запустила все это, то… остановит ли их моя смерть? Уберите с картины меня и мои дурные желания, и что тогда – отступит ли озеро Индиан? Прекратят ли резню все эти убийцы?
Все больше и больше мне кажется – да, может быть.
Я что хочу сказать – что я и вправду делаю здесь в такое время? Моего отца убила Лета, а не я. Джо Эллен застрелила то, во что превратился Йен, а тех медведей увел за собой Сет Маллинс. Синнамон в конечном счете упокоилась от руки Тиффани, тогда как я раз за разом терпела неудачу.
На сей раз я всего лишь была свидетелем. Всего лишь дребезжащая тележка, которую катят по середине Туннеля призраков во время карнавала кошмаров, и я смотрю, как ужас за ужасом сваливаются с тележки, а потом катятся следом за мной, освобождая место для следующего кошмара.
Я зритель – вот что я такое. Я – Древний, который настаивает на том, чтобы все перипетии слэшера развивались точно так, как в прошлые и позапрошлые времена, и я не получу удовлетворения, пока, как говорит Рэнди, этот третий заход не превратится в праздник крови, вполне себе включающий и гибель кое-кого из палубной команды, кто покупал химию в аптеке и не поднимал большого пальца с носилок, чтобы показать, что у него все в порядке.
– Опа, – говорит Джо Эллен достаточно громко, чтобы я вылезла из своих мыслей.
Лета перехватывает халлиган рукой, готовясь к тому, что впереди.
– Лит? – шепчу я ей.
– Я не… я не… – повторяет она, пытаясь увидеть все сразу.
Я здоровой рукой хватаю за плечо Джо Эллен, чтобы пробраться вперед, к Лете.
Она держит этот сияющий синевой дрон как фонарь, и весь воздух выходит из меня, может быть, через поры в коже.
– Боже мой… – протянула Джо Эллен.
Она хлопает себя по поясу в поисках револьвера, но он наверняка остался у плотины. А здесь, с прóклятыми, его нет.
– Нет, – говорит Лета, имея в виду то, что высвечивает в темноте неправильное синее сияние дрона в ее руке.
Это Пол Демминг, его голова почти отсоединена от тела. Тут же и Уэйнбо, который наконец нашел чертов «Форд Бронко», его грудная клетка вскрыта.
Рука Леты находит мое здоровое запястье.
– Хетти Йэнссон, – говорит Джо Эллен.
Волосы Хетти с одной стороны розовые, синие с другой, и ничего красивее я в жизни не видела. Под волосами ее голова – под неправильным углом к телу, часть ее шеи сзади и немалая часть челюсти вырваны, щеки посерели и впали, глаза высохли и смотрят в никуда, челюсть почернела от засохшей крови.
«Почему ты просто не сбежала
