Психопат (сборник) - Наиль Ниязович Муратов
Направляешься к автобусной остановке, но конвой тащит тебя к машине, припаркованной за полквартала от твоего дома, и ты улыбаешься, понимая, что сэкономил деньги за проезд в маршрутке. В знакомом уже кабинете женщина в роговых очках встречает сухо: мой злой гений успел, наверное, влить в ее уши достаточное количество яда. Тебе замеряют давление, а потом проводят в комнату, скромное убранство которой плохо вяжется с представлениями о кабинете психотерапевта. Ты ложишься на покрытую клеенкой кушетку и кладешь голову на изголовье, готовый к длительной и мучительной беседе о твоих душевных проблемах, но в комнату заходит не врач, а высоченная медсестра, затянутая в синтетический халат. Пользуясь тонким инсулиновым шприцем, она вкалывает в бицепс полкубика розоватой жидкости и на некоторое время оставляет тебя в одиночестве. Ты продолжаешь лежать, безучастно уставившись в потолок, на котором намертво застыли разбегающиеся от светильника тени, и вдруг глубоко-глубоко внутри твоего неомраченного сознания возникает ясное понимание, что секундная стрелка прикрепленных над дверью традиционно круглых электрических часов отмеряет последние минуты знакомого тебе мира.
– Почему вы хотите умереть?
Хозяйка кабинета неожиданно объявляется на рабочем месте, но ее нарочито небрежная интонация вызывает лишь ироническую улыбку.
– А почему я должен хотеть жить?
Вопрос не удостаивается ответом. Женщина скользит взглядом по моей руке и находит точку, оставленную иглой.
– Аллергической реакции нет! – информирует меня. – Препарат можно применять без риска для вашего здоровья.
– Давайте, применяйте! – соглашаюсь я. – Хуже не будет.
– Смысл лечения очень прост, – объясняет женщина. – Вам знакомо слово «фимиам»?
– Знакомо. Это дым сгорающего благовония.
– Да, конечно. Но наш фимиам особенный, для его получения мы используем некую растительную субстанцию, обладающую психотропным воздействием. Небольшая концентрация этого вещества в воздухе приводит к поразительному эффекту: человек видит во сне то, на что сумеет настроиться. Наши исследования доказывают, что такой сон оказывает на пациента целительное действие.
– На меня любой сон оказывает целительное действие. Я вообще сплю плохо.
– Понимаю, – заметила врач. – Но бессонница – это только видимая часть проблемы, верхушка айсберга. У меня складывается впечатление, что в вашей душе царит подлинный кавардак.
– Это потому что она сложно устроена.
– Знаете, если в квартире не делать уборку, ну, скажем, месяц, то все вещи окажутся беспорядочно разбросанными. Точно так же и вашей голове: там все перепутано, а такую ситуацию нормальной не назовешь. Отсюда и желание покончить с проблемами самым простым путем – бегством.
– Вы хотите навести в моей голове порядок? Нечто вроде генеральной уборки?
– Вряд ли я смогла бы это сделать! – смеется врач. – На самом деле спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Моя роль скорее вспомогательная. Буду для вас чем-то вроде маяка. Постараюсь указывать правильное направление, чтобы вы не заблудились в сумеречном свете своего не совсем адекватного сознания.
– Ладно, я готов. – Мое смирение вовсе не показное, просто не очень верится, что этой милой дипломированной даме удастся хоть что-нибудь во мне понять.
В комнату вновь входит медсестра, в ее руках стеклянный прибор, похожий на кальян. Установив его на столик возле кушетки, она убирается прочь. Врач достает из кармана крохотный целлофановый пакетик с заключенной внутри сине-белой капсулой.
– Вот, проглотите это, и будем работать дальше.
– Надеюсь, в капсуле цианид?
Оставив мой вопрос без внимания, она подходит к стеклянному шкафчику и достает спиртовку. Помещает ее в нижнее отделение прибора, но не поджигает. Укоризненно произносит:
– Что же вы, глотайте препарат, наше время ограничено.
Поколебавшись, запихиваю капсулу в рот. Женщина протягивает одноразовый стакан, и я выпиваю залпом горьковатую шипящую жидкость.
– Перед тем как уснуть, нужно как следует надышаться фимиамом, но не переусердствовать. Я буду находиться рядом, контролировать процесс. Ничего не бойтесь: в малых дозах вещество безвредно.
– Вы начнете копаться в моих мозгах, когда я усну? – интересуюсь я.
– Мне незачем это делать. Ваше подсознание само проведет всю работу, мое дело – настроить его на нужную волну. Мы здесь не ведем утомительных и малоэффективных бесед с пациентами, не выведываем их тайн, суть методики совершенно иная. Но я не буду ничего объяснять, вы все поймете сами после пробуждения.
– Какого рода сон мне приснится?
– Вот это мы как раз и должны выяснить. Но сначала ответьте мне откровенно: вы действительно хотите умереть?
– Нет, конечно, с чего вы взяли? – возмущаюсь я.
– У вас множество ранений, но ни одного серьезного. Странное поведение, охарактеризовать которое можно словом «раздвоенность».
– Расщепление сознания?
– Нет, до этого еще не дошло. Вы выглядите совершенно здоровым человеком, но это, конечно, одна только видимость. Кстати, какой сон вы предпочли бы сами?
– Что-нибудь веселое. Например: я умер, а вы, безутешно рыдая, приносите цветы на мою могилу.
Женщина задумывается. Не думаю, что ей по душе мое фиглярство, но признаков гнева не наблюдаю. Улыбнувшись, она доверительно сообщает:
– Пусть так и будет! Кстати, капсула уже растворилась в вашем желудке, и заключенная в ней субстанция вот-вот начнет действовать. Она служит катализатором, усиливающим действие фимиама. Пора воскурить его и принести жертву богам!
Медсестра поджигает спиртовку, и голубоватое, почти бесцветное пламя лижет металлическую сетку, на которой покоится спрессованная серо-зеленая таблетка. Когда средняя часть «кальяна» набирается дымом, врач протягивает мне отведенный от прибора шланг с мундштуком на конце. От мундштука отходит еще одна резиновая трубка, она тянется к верхней колбе, наполовину заполненной прозрачной жидкостью.
– Вдыхайте и выдыхайте, не выпуская наконечник изо рта! – отдает распоряжение врач.
Сделав глубокий вдох, ощущаю сладковатый вяжущий привкус во рту. Задерживая дыхание, жду хоть какого-то эффекта, но напрасно – ничего не происходит. Выдох вызывает вскипание жидкости, служащей, скорее всего, для нейтрализации остаточного фимиама.
Смотрю вопросительно на психотерапевта, и она немедленно поясняет:
– Активного вещества в смеси очень мало, остальное – ароматические смолы. Для преодоления порога понадобится несколько минут.
Продолжаю вдыхать и выдыхать фимиам и вдруг ощущаю, как по телу пробегает теплая волна. Начинает кружиться голова. С каким-то звоном в сознание влетают слова:
– Расслабьтесь, лягте удобнее.
Мундштук аккуратно вытягивается из моего рта, и я вдыхаю воздух, лишенный сладковатого аромата благовоний. Воздух кажется обжигающе морозным, словно я бреду по остуженному лесу в январский день. Издалека доносится голос врача:
– Поздравляю, вы наконец-то… умерли.
Ты приходишь в себя от пронзительно-острого запаха аммиака. Лицо медсестры равнодушно: похоже, она не в первый раз выводит пациента из состояния, не подходящего ни под одно определение. Единственное, что знаешь точно, – это вряд ли было сном! Не можешь пошевелиться, потому что наполовину изъеденные червями мышцы потеряли способность сокращаться, а мозг, превратившийся в клейкую кашицу, разучился отдавать телу команды. Женщина, склонившаяся надо мной, пытается разглядеть в моих глазах что-то очень ей нужное, но разочарованно вздыхает. Меня бьют по щекам, совершенно не чувствительным к боли, потом заставляют вновь вдыхать аммиачный пар. Останавливаю взгляд на настенных часах, ставших
