Тропа воскрешения - Майкл Коннелли
— Мне всё равно. Я невиновна.
Я на миг замолчал, оценивая, как быстро она ответила. Никаких колебаний перед риском. Она сказала это, не моргнув и не отводя от меня глаз. Это убедило меня в том, что если дело дойдёт до суда, Люсинда сможет смотреть на присяжных — будь то со стола защиты или с трибуны свидетеля — тем же прямым, неуступчивым взглядом.
— Ладно, — сказал я. — Я просто хотел, чтобы вы осознавали все риски.
— Спасибо, — сказала она.
— Хорошо. Как я уже упоминал, теперь действует адвокатская тайна. Все ваши слова будут строго конфиденциальны. Поэтому, прежде всего, скажите: есть ли какая-либо информация, в связи с этим делом, которую вы считаете важным мне сообщить?
— Я его не убивала. Вот что вам нужно знать.
Я долго смотрел ей в глаза, прежде чем продолжить. И снова она не отвела взгляд — в отличие от многих лжецов. Это был ещё один хороший знак.
— Тогда, надеюсь, мы сможем вам помочь, — сказал я. — У меня есть несколько вопросов, потом ещё пару задаст мистер Босх. У нас около сорока минут, и я хочу использовать их максимально эффективно. Вы не возражаете, Люсинда?
— Да, хорошо. Но меня зовут Синди.
— Синди, — кивнул я. — Ладно. Синди, давайте начнём с того, как вы решили нанять мистера Сильвера после ареста?
Санс задумалась, прежде чем ответить.
— У меня не было денег на адвоката, — наконец сказала она.
— То есть его вам назначили? — уточнил я.
— Нет, у меня был государственный защитник. Но потом мистер Сильвер сам на меня вышел и вызвался. Сказал, что возьмёт моё дело.
— Но вы сказали, что у вас нет денег. Я видел, вы подписали форму с реквизитами кредитных карт.
— Он сказал, что может помочь оформить кредитные карты, и я смогу им платить.
Я кивнул. Моя первоначальная оценка Сильвера как пройдохи, оказалась абсолютно точной. Люсинда Санс попала в беду с самого начала.
— Ладно, — сказал я. — Теперь о приговоре. Вы получили средний срок плюс усиление за оружие, всего одиннадцать лет. При хорошем поведении отсидите максимум девять. Вы уже отбыли больше половины, а письмо, которое вы мне написали, звучит как крик отчаяния. Что происходит? Вам что‑то угрожает? Нужно перевестись?
— Нет, здесь всё нормально. И тюрьма недалеко от моей семьи. Но я нужна сейчас моему сыну.
— Ваш сын — Эрик, верно? Что с ним?
— Он с моей матерью, в старом районе.
— Сколько ему лет?
— Скоро четырнадцать.
— Где этот старый район?
— Бойл‑Хайтс.
Восточный Лос‑Анджелес. Я знал, что банда «Уайт Фенс» в Бойл‑Хайтс укоренилась прочно, а вербовка начиналась уже с двенадцати. Я повернулся и чуть кивнул Босху. Мы оба понимали, что Люсинда Санс хотела выйти на свободу, чтобы спасти сына от этого пути.
— Вы выросли в Бойл‑Хайтс? — спросил я. — Как оказались в Палмдейле?
— В Куорц‑Хилл, — поправила Санс. — Когда мой муж служил в тюрьме, его перевели в Антилоуп‑Вэлли. Вот мы и переехали.
— Он тоже из Бойл‑Хайтс? — спросил Босх.
— Да, — ответила Санс. — Мы вместе росли.
— Он был из «Уайт Фенс»? — спросил Босх.
— Нет, — ответила Санс. — Но его брат и отец — да.
— А когда он пришёл работать в управление, — продолжал Босх, — он вступил в какую‑нибудь группировку помощников шерифа?
Санс надолго замолчала. Мне бы хотелось, чтобы Босх задал этот вопрос мягче.
— У него были друзья, — сказала она. — Он говорил, что там есть группировки, понимаете?
— Роберто вступил в одну из этих групп? — спросил Босх.
— Не тогда, когда мы поженились, — ответила Санс. — Не знаю, что было потом. Но он изменился.
— Как давно вы развелись? — спросил я.
— За три года до его смерти, — ответила Санс.
— Что произошло? — спросил я. — Я о браке.
Я увидел, как изменилось её выражение лица. Она не понимала, какое отношение это имеет к её невиновности. Мне тоже хотелось быть деликатнее.
— Синди, нам нужно знать всё о ваших отношениях с жертвой, — сказал я. — Я понимаю, что вспоминать это тяжело, но нам нужно услышать это от вас.
Она кивнула.
— Мы просто… у него были женщины, — сказала она. — Заместители шерифа. Когда это началось, он изменился. Мы изменились. И я сказала, что хватит. Я не люблю об этом говорить.
— Понимаю, — сказал я. — Можем пока оставить. Но, возможно, нам придётся вернуться к этому. Вы знаете имена хотя бы кого‑то из этих женщин?
— Нет, я не хотела их знать, — сказала Санс.
— Как вы о них узнали? — спросил я.
— Просто знала, — ответила Санс. — Он стал другим.
— Это стало причиной ссор уже после развода? — спросил я.
— После? Нет. Мне уже было всё равно, что он делает после развода.
— Значит, ссора в тот вечер была только из‑за опоздания с Эриком?
— Он всегда опаздывал. Специально.
Я кивнул и посмотрел на Босха.
— Гарри, у тебя есть вопросы? — спросил я.
— Пара есть, — сказал Босх. — Кто были его друзья в управлении и в участке?
— Он был в банде, — сказала Санс. — Это и были его друзья. Я их имён не знаю.
— У него была татуировка на бедре, — сказал Босх. — Ниже пояса. Знаете, когда он её сделал?
Санс покачала головой.
— Я об этом не знала, — сказала она. — Когда мы были вместе, у него не было татуировок.
Поскольку мы не репетировали интервью до встречи, я не понимал, зачем Босх пытается выяснить, когда именно Роберто Санс сделал татуировку. Я решил спросить об этом по дороге обратно.
Потом Босх задал ещё один неожиданный вопрос:
— Можно мне поговорить с Эриком?
— Зачем? — спросила Санс.
— Хочу узнать, что он помнит об отце, — сказал Босх. — И о том дне.
— Нет, — резко сказала Санс. — Я этого не
