Испытательный полигон - Майкл Коннелли

Я снова поднял руки — теперь уже как примиряющий жест. Голос держал ровным.

— Я лишь спрашивал об источниках предубеждений, Ваша честь, — сказал я. — Насколько понимаю, ровно так же свидетель говорит, когда утверждает, что не слышал о двух известных и широко обсуждаемых сайтах, куда ходят мужчины, выступающие за насилие против женщин.

— Боже мой, какая чушь, — сказал Маркус Мейсон.

Мы все ещё стояли. Никто не сел.

— Оставайтесь невежественными, мистер Мейсон, — сказала Рулин. — Мистер Холлер, к чему вы ведёте?

— Ваша честь, свидетель — инцел, — сказал я. — Его ненависть к женщинам и другие предубеждения проникли в код проекта «Клэр» и напрямую привели к тому, что «Рен» разделяла эти взгляды с Аароном Колтоном. А тот…

— И вы можете это доказать? — спросила Рулин.

Я не колебался.

— К моменту, когда мы перейдём к опровержению, — смогу, — сказал я. — Логин «вайзэйкр‑твенти‑фри» фигурирует на скриншотах с этих сайтов как минимум семилетней давности. У меня есть эксперт по цифровой лингвистике, который сравнивал формулировки из тех постов с теми, что мистер Уиттакер оставлял на «Реддите». Он сразу увидел совпадение. Это он. Его предубеждение в том, что он ненавидит женщин. Эта ненависть оказалась в коде «Клэр». Мусор на входе — мусор на выходе, Ваша честь. Ненависть на входе, ненависть на выходе. В итоге мы получаем чат‑бота, который говорит: «Избавься от неё».

Близнецы Мейсон побледнели. Они, как и судья, знали: каждое дело доходит до точки невозврата, когда маятник качнулся слишком далеко, чтобы вернуться назад. Это была та самая точка.

Митчелл опомнился первым. И слабо возразил:

— Ваша честь, адвокат истца явно перешагнул через множество границ, предусмотренных правилами раскрытия. Эти вопросы недопустимы.

— Это стало возможным только после того, как Уиттакер сел и солгал на трибуне, — сказал я. — Я с радостью передам вам копии его «излияний» после обеда.

— Вы упоминали некий сайт «Грязная четвёрка», — сказала Рулин. — Что это такое?

— Это был сайт в даркнете, который закрыли правоохранительные органы четыре года назад, — ответил я. — Его подписчики могли скачивать данные о женщинах, в чьей ДНК якобы обнаруживали комбинации генов, связанные с распущенностью и рискованным поведением.

— Это чистая научная фантастика, — сказал Маркус Мейсон.

— ФБР так не считало, — сказал я, — после того как с этим сайтом связали несколько убийств.

— И у вас есть доказательства того, что этот свидетель как‑то причастен к сайту? — спросила Рулин.

— У меня есть доказательства, что «вайзэйкр‑твенти‑фри» был одним из его подписчиков, — сказал я.

Мейсоны промолчали. Судья тоже не спешила с ответом. Наконец она посмотрела прямо на близнецов.

— В свете сказанного, — сказала она, — я полагаю, вам двоим стоит встретиться с вашим клиентом. Я попрошу помощников маршала передать присяжным, что мы берём перерыв до девяти утра завтрашнего дня. До этого времени у вас есть возможность решить, продолжать ли слушание с этим свидетелем… или нет.

Она помолчала, ожидая возражений от Мейсонов. Их не последовало.

— В таком случае, — сказала она, — вы свободны.

Мы вышли так же молча, как вошли, — гуськом, с опущенными головами у защиты.

В зале суда Маркус Мейсон принялся сгребать со стола защиты папки и блокноты. Он говорил, не поднимая на меня глаз:

— Я знаю, что ты блефуешь, Холлер. У тебя ни черта нет.

— Продолжай так думать, — сказал я. — Я хочу довести дело до вердикта. Судя по оценке компании на Уолл‑стрит, штрафные убытки я ставлю в районе четырёхсот. Миллионов. Как это отзовётся в котировках?

Маркус ухмыльнулся.

— Продолжай мечтать, — сказал он.

Я достал из папки на столе скреплённый документ и подошёл к ним.

— Вот вам чтение на обед, — сказал я. — Извините, у меня один экземпляр.

Маркус взял документ и начал его бегло просматривать. Митчелл наклонился через плечо.

— Что это, ещё одна порция чепухи? — спросил Маркус.

— Ты удивительно предвзят, — сказал я. — Это моё ходатайство. Я подам его, как только закончу добивать Уиттакера.

На этот раз усмехнулся Митчелл — он читал быстрее брата.

— Ты всерьёз думаешь, что она разрешит тебе вызвать «Рен» как свидетеля? — спросил он. — Свидетель‑искусственный интеллект?

— Ты даже под присягой не сможешь этого сделать, — добавил Маркус, догоняя брата по тексту.

— В этом и план, — сказал я. — Злоба идёт от человека, который заразил код своей ненавистью. Но сущность — соучастник. Присяжные имеют право услышать, что она говорит, как, по их версии, «думает» и как пришла к оправданию убийства. Сейчас это новый аргумент, но ненадолго. Как сказал мне мистер Вендт, когда пытался меня подкупить, компанию назвали «Тайдалвейв», потому что её невозможно остановить. Я вижу будущее, в котором сущности искусственного интеллекта будут постоянными свидетелями в суде.

Они промолчали. Митчелл продолжал читать, и его лицо побледнело, по мере того как он понимал, что у меня есть шанс. Я сам был в этом не так уверен, но написал ходатайство как последний залп — на случай, если после показаний Уиттакера у меня будет хоть малейшая возможность. Судья могла его зарубить. Но он почти наверняка попадёт в заголовки.

Я сложил свои документы в портфель и захлопнул его.

— До завтра, господа, — сказал я.

У барьера я остановился и обернулся к ним:

— Помните, — сказал я. — На крыльце суда будут все. Ответственность, действия и извинения.

— Мы это уже слышали, — сказал Маркус.

— В свете того, что прозвучало сегодня, и того, что прозвучит завтра? — спросил я. — Это решение выше твоей зарплаты, Маркус.

Я прошёл через барьер и направился к двери под часами. Уже взялся за ручку, но снова обернулся:

— И да, теперь сумма — пятьдесят два, — сказал я.

— Последнее предложение было пятьдесят, — напомнил Маркус.

— Верно. Пятьдесят — то, что вы предложили. И ещё два — те, которыми твой босс пытался меня купить. На моем клиентском депозитном счёте, до пресс‑конференции. Иначе сделки не будет.

— Чушь. Этого не случится.

— Почему‑то я и не сомневался, что ты так скажешь. Спокойной ночи, ребята. Вы знаете, где меня найти.

Я вышел из зала суда.

Глава 48.

Я надеялся