Испытательный полигон - Майкл Коннелли
— Вы играли в софтбольной команде проекта «Клэр» во внутриведомственной лиге «Тайдалвейв», верно? — спросил я.
— Да, пару сезонов, — с настороженностью ответил он.
— Вы также играли против других технологических команд Кремниевой долины, верно?
— Да. Некоторое время. Но не думаю, что это имеет к делу хоть какое‑то отношение.
— На спине вашей майки было написано «Уайзэйкр», не так ли?
Уиттакер сперва промолчал. Вид у него был такой, словно он пытался извлечь из памяти незначительную, давно забывшуюся деталь.
— Честно, не помню, — наконец сказал он.
— Попробую освежить вашу память, — сказал я. — Ваша честь, прошу разрешения показать свидетелю фотографию из корпоративного электронного журнала «Райд зе Вэйв» от пятого апреля две тысячи двадцать третьего года, где опубликованы снимки софтбольной команды «Тайдалвейв».
— Можете, — сказала Рулин.
Я передал копии снимка клерку и братьям Мейсон, затем одну — Уиттакеру. На фото один игрок уходил в подкат на третью базу, другой ловил мяч. Игрок на базе стоял спиной к камере. Фамилия на майке читалась отчётливо: «Уайзэйкр». Под ней — номер 23.
— Мистер Уиттакер, это вы на фото на третьей базе? — спросил я.
— Похоже, да, — ответил он.
— «Похоже»? Вы хотите сказать, что, возможно, это не вы?
— Нет, это я, ясно? Это я.
— Какой номер был на вашей майке?
— Я его не выбирал. Номер шёл вместе с формой.
— Какой номер?
— Двадцать третий. Но, как я уже сказал, это случайность. Номер был уже на футболке, а потом я попросил нанести на спину «Уайзэйкр».
— Вы уверены, что не просили выдать вам майку с номером двадцать три под «Уайзэйкр»?
— Уверен.
— Вам известно, что несколько постов от «вайзэйкр‑твенти‑фри» на «Реддите» появились ещё до того, как вы начали играть в софтбол и носить форму с надписью «Уайзэйкр» и номером двадцать три?
— Нет, не известно.
— То есть вы хотите сказать присяжным, что это простое совпадение?
— Я ничего не хочу им сказать. Я сказал, что не помню всех деталей. В чём вообще смысл?
— Смысл в том, мистер Уиттакер, что я пытаюсь выяснить, писали ли вы посты на «Реддите» под ником «вайзэйкр‑твенти‑фри».
— Как бы там ни было, да. Вероятно, это был я.
— «Вероятно» это были вы, или это были вы?
— Ладно. Это был я. Да, я писал туда. Мне нечего скрывать.
Я посмотрел на судью и попросил разрешения показать свидетелю подборку постов «вайзэйкр‑твенти‑фри», скопированных с «Реддита», для идентификации.
— Вы же не собираетесь показывать ему все шестьдесят семь, верно? — спросила Рулин.
— Нет, Ваша честь, — ответил я. — Меня интересует только один. Если мистер Уиттакер подтвердит, что это его слова.
— Господин Мейсон, есть возражения? — спросила судья.
— Трудно возражать, когда непонятно, чего именно мистер Холлер пытается добиться, — сказал Митчелл Мейсон.
— Считаю это отсутствием возражений, — сказала Рулин. — Мистер Холлер, можете показать документ свидетелю и вывести на экран для присяжных.
Я дал копию поста Уиттакеру, а Лорна вывела его на экран.
Пост был довольно безобидным — короткий ответ на чей‑то выпад о том, что искусственный интеллект уничтожит человечество. Ответ от «вайзэйкр‑твенти‑фри» был предостережением:
«Пора проснуться и понюхать данные, хейтер. ИИ — как всё остальное. Что отдаёшь, то и получаешь. Это GIGO. Это всё, что тебе нужно знать. Рано или поздно мы все станем рабами машины. Лучше занять место на корабле ИИ, пока он не уплыл без тебя, чувак».
— Мистер Уиттакер, вы автор этой публикации? - спросил я.
— Похоже на то, - подтвердил он.
— Обратите внимание на аббревиатуру GIGO. Что вы подразумевали под ней?
— «На входе мусор - на выходе мусор».
— И как это применимо к программированию искусственного интеллекта?
— В точности так, как и звучит. Если в систему загружаются некачественные данные, то и результат будет некачественным.
— Под «мусором» вы подразумеваете некачественное программирование? Код, который не соответствует цели приложения или даже вредит ему?
— Именно.
— Это также включает в себя и предубеждения программистов, верно?
— Если таковые имеются, то да.
— У всех есть предубеждения, не так ли?
Это был ключевой вопрос. Любой ответ Уиттакера был бы мне на руку. Независимо от его ответа, я получал преимущество для дальнейшего развития линии допроса.
Митчелл Мейсон понял это и возразил ещё до того, как Уиттакер смог открыть рот.
— Вопрос слишком общий, — сказал он. — Адвокат истца просто пытается выманить у свидетеля ответ, который потом исказит и превратит в признание.
— А адвокат защиты пытается обратиться к свидетелю напрямую, пока заявляет возражение, — сказал я. Потом посмотрел на Мейсона и добавил: — Молодец, Митч. Сообщение доставлено.
— Я поддержу возражение о чрезмерной общности вопроса, — сказала Рулин. — И напоминаю: все аргументы направляйте суду, а не друг другу.
Я переформулировал вопрос.
— У вас есть предубеждения, мистер Уиттакер? — спросил я.
— Нет, не думаю, — ответил он.
— Совсем никаких?
— Если и есть, я не вкладываю их в свой код.
— Уверены?
— Абсолютно.
— В каких ещё социальных сетях вы публикуетесь?
— Да почти ни в каких.
— Как насчёт «Фор‑чан» и «Эйт‑кун»? Как часто вы туда заходите?
— Я даже не знаю, что это.
— Серьёзно? А сайт под названием «Грязная четвёрка»? Вы туда заходили?
— Нет.
— Почему «вайзэйкр‑твенти‑фри»? Двадцать три — это день рождения? Годовщина?
— Это просто случайное число.
— Оно означает двадцать третье мая две тысячи четырнадцатого года. День, когда человек по имени Эллиот Роджер, такой же инцел, как вы, убил нескольких молодых женщин у женского студенческого общежития в…
— Возражаем! — хором выкрикнули братья Мейсон.
Судья указала на меня через стол.
— Ни слова больше, мистер Холлер, — резко сказала она.
Я поднял руки, ладонями вверх, сдаваясь.
После этого судья отправила присяжных на ранний обед и велела адвокатам следовать за ней в кабинет. Мы пошли молча, шагая у неё за спиной.
В кабинете она сбросила чёрную мантию и резким движением повесила её на вешалку. Затем повернулась ко мне и посмотрела таким взглядом, который вполне мог бы подпалить ворс ковра.
— Мистер Холлер, какого чёрта вы творите, — спросила она, — провоцируя свидетеля и делая подобные
