Пропавшая книга Шелторпов - Анна Свирская
Айрис вся подобралась, читая эти строки.
«Несколько дней затишья дали мне возможность прийти в себя. Я написал письма родителям и сестре, думаю, очень их напугав. Мной в тот момент владела странная уверенность, что я скоро погибну, что в том случае с неразорвавшимся снарядом я израсходовал всю свою удачу, которой, честно скажу, судьба мне и без того отвесила слишком много. Из тех, с кем я всего лишь месяц назад поступил под командование капитана Грегсона, в живых осталось лишь трое. Я был убеждён, что настал мой черёд. Смерть меня не страшила, я только хотел, чтобы она не была мучительной.
Правду говорят, что солдата нужно держать постоянно занятым, потому что, когда у него появляются свободные часы, он начинает предаваться излишним размышлениям о судьбе, близости смерти, доме и прочем, что плохо сказывается на боевом духе. Я позаботился о своих подчинённых и держал их разумно занятыми, меня же самого преследовали воспоминания о доме.
В таком угнетённом состоянии я снова встретил моего старого друга Фрэнсиса Лайла. Он пригласил меня присоединиться к небольшой компании, что собирал у себя его начальник, доктор Лоусон. Приходили к нему офицеры и кое-кто из докторов. От нескольких человек, с кем познакомился там, я получил ценные советы, потому что, как уже говорилось выше, лейтенантом я стал вовсе не потому, что заслуживал, а потому что все, кто был выше меня чином, оказались либо убиты, либо тяжело ранены. Случалось, что новички совершенно без опыта получали в своё командование взводы по той же причине: больше никого не осталось.
У доктора Лоусона я повстречал замечательных людей, и одним из первых хочу назвать капитана 80-й роты Королевских Инженеров Питера Этериджа. Это был примечательный человек, очень доброжелательный, толковый и практически мыслящий. В отличие от большинства из нас, в мирное время людей самых разных занятий, это был кадровый офицер с огромным опытом, отправленный в Бельгию в первые же недели войны. Я узнал, что он происходил из старого оксфордширского рода, состоял в дальнем родстве с Луишемами из Распера, но, к сожалению, в силу ряда причин не получил достойного образования. Увидев его, вы бы решили, что имеете дело не с джентльменом, а с сыном клерка или зажиточного фермера. Манеры его были грубоваты, и, думается, он не прочитал ни одной книги после того, как окончил обучение в школе, за исключением служебных регламентов, циркуляров и инструкций. Тем удивительнее было мне обнаружить недавно, что он начал писать рассказы, и его сборник был издан в уважаемом лондонском издательстве. Впрочем, капитан Этеридж обладал врождённым талантом рассказчика, слушать его было увлекательно, о чём бы он ни заговорил, даже когда он говорил о самых скучных вещах.
Наконец началось передвижение на новые позиции, и я распрощался и с Фрэнсисом Лайлом, и со своими новыми друзьями, которых мне суждено было узнать лишь на краткий миг.
С капитаном Этериджем мы вскоре встретились под Аррасом. Я видел его почти каждый день, он то руководил строительством окопов, то инспектировал глубокие землянки, сооружения, что спасли тысячи жизней во время артиллерийских обстрелов. Конечно, ни о каких беседах, вроде тех, что мы вели в дни относительного затишья, речи сейчас не могло идти. Помню, как капитан Этеридж вместе с двумя офицерами снабжения прибыл в нашу роту обсудить что-то с майором Пауэллом и капитанами, я же выкурил несколько папирос с сержантом Этериджа (по случайности с этим человеком я также был давно знаком). Мы обменялись новостями об общих знакомых и подивились тому, как далеко от дома нас забросила судьба, и тому, что мы встретились.
То был последний раз, когда я его видел. Через день, 8 августа, началась Амьенская операция».
Айрис посмотрела следующие страницы – об Этеридже, естественно, ничего больше не говорилось. Если Айрис правильно помнила, вскоре после Амьенской операции должна была начаться битва на Сомме, где Питер Этеридж и получил все те страшные ранения.
Мемуары лорд Шелторп начал писать в конце сороковых. Он уже знал об издании книг Этериджа, но в рукописи не было ни малейшего намёка, что они впечатлили его настолько, чтобы он лично отправился в Окли. К тому времени вышла только «Луна-близнец» и, может быть, «Глаза Орфея». До публикации «Ворона вещей» оставалось около десяти лет. Может быть, всё дело было именно в этой книге?
Айрис уже в сотый раз задавала себе вопрос: «Что в ней такого?»
– Как у вас дела? – Она оторвалась от мемуаров и посмотрела на Дэвида, который склонился над листком, исписанным рядами цифр и букв.
– Никак, – ответил Дэвид. – Я пробовал всё, что только мне приходило в голову. Здесь поможет только специалист по взламыванию кодов, вроде тех, что работают на правительство. У вас случайно нет знакомых в MI5?
– Если это вообще код, – грустно протянула Айрис.
– К тому же самой книги теперь тоже нет. Так что я умываю руки. Этот код мне не по силам – есть он или нет его. А у вас есть успехи?
– Я нашла упоминание про Питера Этериджа, но оно такое… обычное. Ничего особенного. Но у меня ещё куча глав впереди и черновики, – добавила Айрис. Она хотела, чтобы голос прозвучал бодро, получилось же довольно безрадостно.
Она была готова сдаться.
Леди Шелторп не вышла к ужину – она опять слегла с приступом мигрени, зато появилась леди Изабель, вся в чёрном и, кажется, ещё сильнее похудевшая. Бледная, с замершим выражением лица, она походила на статую из готического собора: большие глаза под тяжёлыми веками, тонкий нос, идеальной формы подбородок; как будто горе её не старило, как это часто бывает, а превращало в камень.
Она не принимала участия в вяло текущем разговоре за столом и только спросила, где Джеффри. Элеонора ответила, что в понедельник девочкам нужно в школу, а Джеффри на работу, поэтому они уехали.
– Да и вообще не думаю, что девочкам полезно здесь находиться, пока всё это происходит, – добавила Элеонора.
Леди Изабель кивнула:
– А ты решила остаться?
– Мама вся на нервах. А тебе ещё хуже, – покачала головой Элеонора. – Да я ни спать, ни есть не смогу, если вас тут оставлю.
– Мы можем о себе позаботиться, не переживай, – сказала леди
