Мазыйка. Приговорённый город - Алёна Моденская
Спрашивать, жив ли до сих пор кто-то из артельщиков, Антон не стал, потому что ответ и так был понятен.
— Тебе приятель за лодку претензий не предъявит? — спросил Новиков. Ту моторку они так и не отыскали. Вася, наверное, на ней теперь катается.
Но Антон только отмахнулся:
— Я ему в счёт этого корыта крышу дома уже подлатал, так что мы в расчёте. Эта посудина стоила-то гроши.
— А ещё она нам стоила времени и нервов, — пробормотал Новиков.
Дальше они обсуждать свои летние приключения в Мазыйке не стали. Антон попрощался и пошёл дальше чинить поломки в Покрове. Только жаль, что теперь ему не платят так щедро, как в пятидесятые. Золотые руки. И полная невезучесть с девушками. Хотя бы с этой Аней замутил, что ли. Они примерно одного возраста, плюс с этой ведьмой не забалуешь. Да и поломки она тоже явно умеет латать не хуже своей бабули, царствие ей небесное.
Но Антону почему-то нужны какие-то недоступности. Может, у него Венера в Рыбах?
Новиков тряхнул головой. Просто по возвращении «оттуда» он взял пару отгулов, чтобы прийти в себя. И побыв пару дней дома, неожиданно выяснил, что супруга, раньше считавшая лунные дни только для посадок и прополок, решила увлечься астрологией в более широком смысле. Всё выспрашивала время его рождения аж до минуты.
В общем, пришлось отгулы тратить не на качание в гамаке и не на собирание пазлов, а на поездки по области. Впрочем, не так уж это и плохо. Чтобы не откладывать запланированное, Новиков снова побывал в Кулибине, отыскал там на большом кладбище могилу Оксаны Ткач.
На следующий день снова поехал, прихватив упиравшегося Антона и инвентарь. Вместе они повыкорчевали на захоронении всю поросль, выпрямили и покрасили ограду и памятник. Оторвали и выбросили проржавевшую табличку, имя и даты написали прямо на памятнике от руки. И даже посадили какие-то цветы, выданные супругой Новикова. Она сказала, что эти растения — совсем не прихотливые, так что можно надеяться, что они приживутся. Тем более что лунный день был очень подходящим для посадок. А отец Павел отслужил по всем фигурантам того дела панихиду, правда, в своём храмике в Покрове.
После этой поездки в Кулибин Антон пожелал дело о путешествии в Мазыйку закрыть. Однако не забыть — судьбой Эммочки всё же поинтересовался. Надо же, как он среди множества девушек умудрялся выбрать… как там это теперь называется? Самую дефолтную, вот. Новиков как раз недавно выучил это модное словечко у местных пацанов, которые морковку у соседей воровали.
В общем, Антону с женщинами начисто не везло. Хотя, если отталкиваться от идеи, что везёт тому, кто везёт… То Антон ничего и никуда возить решительно не хотел. Теперь вот будет об Эммочке вздыхать. А потом к своей замужней пассии поедет.
Они с Антоном ведь так и не сошлись во мнениях относительно роли Эммы Кравчук во всём этом Мазыйском деле. Новиков полагал, что эта ушлая девица просто была искусным и бессовестным манипулятором и крутила родителями, причём обоими, как циркачка обручами. Они оба её обожали, выполняли все хотелки, работали на её будущее. А она всего лишь ими пользовалась. Когда мамаша, отмазав дочку, уехала в колонию, то Эмма ей туда даже не писала, не говоря уж о свиданиях или хотя бы посылках. Вышла замуж, сменила фамилию и переехала. Больше они никогда не виделись.
Антон же, в отличие от Новикова, был уверен, что Эмма, и вправду, была не в курсе родительских делишек. А что они её благами заваливали — так это нормально. Все стараются ради своих детей, правда? Дают — бери, ничего особенного.
Как бы всё-таки попробовать свести его с этой Аней? Красивая барышня, не замужем. Хотя она честно подтвердила, что ведьмы вообще редко выходят замуж. А вот что там вышло у Иды и Игнатьева, рассказывать отказалась. Дед он ей, или как? Нет ответа. А у настоящей ведьмы его и не выбьешь, как ни старайся. Да лучше и не старайся, а то хуже будет.
Новиков снова откинулся в кресле и прикрыл глаза. Кое о чём он Антону всё же не стал рассказывать. А именно о том, как на днях ездил в Нижний, чтобы подключить связи и разузнать о судьбе Эммы и её мамаши, а заодно попытать счастья относительно дела о диверсии на ГЭС.
Со вторым пунктом, понятно, ничего не вышло. Тут нужны связи в самых верхах, да и те — не факт, что помогут. А вот по первому вопросу информацию получить удалось, только вот времени потребовалось много. Пришлось почти целый день мотаться по городу, потом ещё дочку навестить, а домой выезжать ближе к ночи. Хорошо, что летом дни длинные.
Солнце уже почти зашло, и Новиков, подустав, выезжал из Нижнего. Город потихоньку накрывали сиреневые июльские сумерки, в окнах загорались огоньки, на улицах — фонари. Новиков, довольный тем, что хоть что-то разузнал, уже размечтался о домашнем ужине и новом сериале с пазлами.
И ведь не просто размечтался. Он никогда и никому об этом не расскажет, но да, он разомлел и задремал. За рулём. И не сидеть ему сейчас на работе, если бы не свет фар встречной машины, резанувший глаза так, что Новиков мигом проснулся.
Ослепительные лучи заставили встряхнуться и зажмуриться. На всякий случай Новиков притормозил и съехал на обочину, чтобы проморгаться и отдышаться. Перед глазами плыли разноцветные круги, но даже сквозь это марево Новиков сумел-таки рассмотреть машину, что его разбудила.
Чёрная «Победа» в идеальном состоянии. Точно такая же, на какой ездил в пятидесятые Игнатьев. И без номеров. Только вот кто был за рулём, Новиков из-за яркого отсвета фар рассмотреть не смог. Ему лишь показалось, что вёл «Победу» тощий и бледный мужчина в чёрном. Может, это из-за стресса, и неожиданной дремоты прямо на ходу.
Господи, да! Ему показалось, что мимо него проехал сам Игнатьев. Впрочем, если начистоту, то не так уж это удивительно. Мы же в Черноречье. Здесь одного и того же человека можно встретить в прошлом, настоящем и будущем. Да ещё и в разных ипостасях.
Новиков потом даже прикинул, кому и в каком виде будет являться он сам. Главное, не спать за рулём, чтобы выяснение этого вопроса не ускорилось.
Но недурно бы и поработать, ведь
