Яд, порох, дамский пистолет - Александра Лавалье

– А вы мне друг, Антон Михайлович?

Газетчик не ответил, безмятежно оглядывая переулок.

– Я задал вам вопрос.

Рыжий повернулся, снисходительно глянул на Алексея. И ласково, как говорят с несмышлёнышами, ответил вопросом на вопрос:

– Ну, Алексей Фёдорович, право слово, где вы видели, чтобы кошка с мышкой подружились?

Алексей моментально разозлился. Видимо, не потушил холодный ветер всю имеющуюся в нём злость.

– И за кого вы меня держите в вашей присказке?

Рыжий пожал плечами:

– За мышь?

Ну конечно, самомнения Квашнину не занимать!

Рыжий примирительно развёл руками:

– Мы разных пород, это совершенно ясно. Ей-богу, Эйлер, что вы горячитесь? Вечно вы всё усложняете…

– А у вас всё просто? Я ведь совсем не знаю вас, господин Квашнин! Чего вы хотите? Быть может, тоже революцию совершить? Или вы бомбист, а я связался с вами?!

Рыжий качнулся с пятки на носок, протянул:

– Нет, революция мне ни к чему. Она скорее помешала бы. Я, Алексей Фёдорович, простых вещей хочу. Свою газету выпускать, да не в Москве, а в столичном Петрограде[54]. Журналистской славы хочу, побольше денег заработать. И женщину.

– Одну?

– Одной достаточно.

Алексей оглянулся на тучерез, будто мог разглядеть Варино окно. Хотя что там увидишь, когда такая громадина сверху нависает.

– Она вас не любит! У вас нет денег, чтобы заинтересовать её! На что вы надеетесь?

Рыжий пожал плечами и промурлыкал задумчиво, как человек, у которого есть план:

– Ещё не вечер…

Алексей взбесился.

– Квашнин, вы в себе? Она идейная! Слышали? О судьбах мира печётся, собой пытается жертвовать, а вы…

– Что я?

– А вы приземлённый! Вы… чужими рубашками не брезгуете, на обеды напрашиваетесь, за сплетнями гоняетесь. О чём вы будете с ней говорить? Вы печётесь лишь о том, как поудобнее устроиться, свою выгоду не упустить! Честное слово, Квашнин, я ожидал от вас большего!

Рыжий, который всё время смотрел Алексею в лицо, процедил:

– Мои желания по моему размеру, уж не обессудьте, Алексей Фёдорович. Вы… да что вы знаете…

Дверь за их спинами вновь открылась, на улицу повалили недовольные господа. Их было так много, что в минуту они заполнили тротуар, оттеснив Квашнина от Алексея. Господа возмущённо гомонили, размахивали шляпами. Алексей на мгновение оглох от выкриков и ослеп от мельтешения рассерженных лиц. По обрывкам фраз он понял, что это посетители кабаре «Безумная ночь», почитатели таланта госпожи Вельской.

Он поискал глазами Квашнина, но невысокий газетчик исчез за спинами, и разглядеть его не получалось. Да и пусть. Говорить им больше было не о чем. Что он может услышать? О сахарных планах любви с Варварой Дмитриевной? Или о будущем богатстве? Малоинтересные знания, если честно.

Господа из кабаре продолжали ругаться и толкаться. Алексей почувствовал удар чьего-то локтя и с удовольствием «нечаянно» наступил на ногу ближайшему господину. Общая возмущённая толкотня как нельзя хорошо подходила сейчас его состоянию. Он уже уловил суть конфликта: обещанный концерт Анны Юрьевны Вельской не состоялся, разочарованные зрители ждали объяснений и компенсации.

Продолжая от души толкаться, Алексей чувствовал, как в нём зарождается исследовательский азарт, вытесняя грусть и злость последних минут. Ему было весьма интересно, что же случилось с госпожой Вельской? Но ничего, он разберётся, только отодвинет подальше одного незнакомого господина, который слишком настырно толкает его в бок.

Неожиданно узкий переулок осветился светом фар. Господа у тучереза замигали, жмурясь, и, наконец, замолчали.

Очень медленно, примериваясь к бордюрам, в переулок вкатился красавец-автомобиль. Высокий, но узкий и длинный, автомобиль двигался осторожно. Красный лакированный бок будто старался не задеть окружающей улицы. Это была осторожность дамы, которая опасается испачкать наряд в захламлённой комнате.

– Это её автомобиль, её «Лорелей»[55], – восхищённо выдохнули сзади.

Крыша автомобиля была опущена, открывая два ряда кожаных диванов. За рулём, в форменной куртке и фуражке, сидел водитель Вельской – красивый молодой парень.

Автомобиль остановился у входа в тучерез, водитель поднялся на ноги и заговорил сверху, будто с трибуны:

– Господа, внимание, господа! Я понимаю ваше негодование из-за отмены концерта, но произошло непредвиденное!

– Она здорова? Всё ли в порядке? – закричали со всех сторон.

– Успокойтесь! Анна Юрьевна в здравии, но страшно переживает, что не смогла спеть для вас сегодня! Произошло вопиющее происшествие, однако я не вправе посвящать вас в детали!

Водитель достал из кармана пачку листков и продемонстрировал их толпе.

– Несравненная Анна Юрьевна не могла оставить без внимания эту ситуацию и послала меня всё исправить! Это контрамарки! Я раздам их каждому из вас! Вы сможете посетить любой следующий концерт Анны Юрьевны по своему выбору!

Толпа удовлетворённо завибрировала, к автомобилю потянулись руки, и водитель принялся раздавать контрамарки. Моментально образовалась давка, люди стали осаждать автомобиль. Водитель выскочил из салона и попытался оградить лакированные бока «Лорелея» от особо настойчивых господ.

Через несколько минут всё закончилось. Автомобиль так же аккуратно выкатился из переулка. Зрители получили контрамарки, да не по одной, и принялись расходиться. Какой-то сердобольный сосед сунул в руки Алексея одну из бумажек. Конечно, контрамарка была украшена портретом самой Анны Юрьевны, как иначе.

Алексей сунул контрамарку в карман, вышел на бульвар и двинулся в сторону дома. Нога всё сильнее ныла, и злость отступала, сменяясь болью.

А Варвара Дмитриевна умница! Поостыв, Алексей сумел оценить её ловкий ход. Назвав ему кличку главаря, она избавила себя от дальнейших вопросов, но никаким образом не помогла ему. Искать человека без имени, местоположения и описания внешности, только по кличке, – глупейшее дело. Чёрт бы вас побрал, милая Варенька! А лучше сразу два чёрта, одному с вами не совладать.

Тут Алексей вспомнил, что рыжий считал, будто Пила – человек высокого круга. Но почему он так решил и что конкретно имел в виду, теперь не спросишь, к сожалению. И главное, может ли Пила быть дамой? Женщиной, руководящей подпольным революционным движением, раздающей приказы и управляющей бандитскими «акциями»? Алексей вспомнил раскрасневшуюся от злости Варю и скрипнул зубами. Может.

– Ловите её! Ловите!

Отчаянный крик заставил Алексея очнуться от размышлений. По бульвару навстречу ему на роликовых коньках ехала барышня в развевающемся пальто. Она задорно и неприлично громко смеялась, балансируя сложенным зонтиком. За ней, задыхаясь и причитая, торопился толстяк в котелке.

– Уважаемый, ловите её! – Толстяк закричал снова, и Алексей услышал в его речи едва заметный акцент.

Барышня была совсем близко, и в свете фонарей Алексей успел разглядеть раскрасневшиеся щёки и выбившиеся из-под шляпки волосы. Не успевая придумать лучшего, он раскинул руки в стороны, готовясь принять