Губернское зарево - Евгений Евгеньевич Сухов

Я застыл от ужаса и все смотрел на несчастную женщину. Она не могла кричать и даже шевелиться, только прикрыла рукою глаза. А он опрокинул на столе керосиновую лампу, положил рядом с нею пустую бутылку из-под керосина, зажег спичку и бросил ее, горящую, прямо на старушку…

Калмыков замолчал, шумно сглотнув. Было видно, что ему трудно говорить. Какое-то время он молчал, и следователи не торопили его, вместе с ним снова переживая события той ночи. Было, и правда, страшно…

– Потом он вытолкал меня из ее покоев, – чуть помолчав, продолжил Калмыков. – Когда уходил сам, то хитро закрыл дверь: прислонил запорный крюк к косяку, медленно начал закрывать, а когда осталась щель примерно в ладонь толщиной, резко прикрыл дверь. И крюк упал прямо в петлю. Получилось, будто дверь заперта изнутри.

«Теперь никто и не подумает, что у хозяйки был кто-то ночью, – сказал он мне. – А то, что она сгорела, – так это просто несчастный случай: опрокинула на себя незатушенную столовую лампу, когда наливала в нее керосин. Вот и загорелась…»

Ефимка был очень доволен собой и весело смеялся…

Потом, видит Бог, я несколько раз хотел сообщить о случившемся в полицию, но всякий раз меня останавливал страх: ведь я получаюсь соучастником убийства и ограбления. А я не соучастник. Клянусь всеми святыми, я не знал, что все… так будет…

– Мы вам верим, – неожиданно для Калмыкова, да и для Пескова тоже, произнес вдруг Иван Федорович.

– Правда? – с надеждой посмотрел на Воловцова Калмыков.

– Да, – ответил отставному солдату московский судебный следователь по наиважнейшим делам.

Рязанский судебный следователь промолчал…

Глава 14

«На пушку», или Нежданное счастье Натальи-поденщицы

– Ну, и как нам дальше? – Песков, кажется, был крепко растерян. – Как нам узнать, кто из них заводила, а кто – просто дурак и жертва обстоятельств? У них друг на друга почти одинаковые показания!

– А ты как думаешь? – спросил Виталия Викторовича Воловцов.

– Да не знаю я! – честно признался титулярный советник. – А ты склоняешься к тому, что организовал все это дворник Ефимка?

– Именно так, – ответил Иван Федорович.

– Но как это доказать?

– Пока никак. Правда, есть у меня одна хитрая задумка…

Дальнейшие действия Воловцова поначалу поставили рязанского судебного следователя в тупик. Поначеркав какие-то знаки на листе бумаги и произведя какие-то расчеты, Иван Федорович неожиданно изрек:

– У меня есть план, Виталий Викторович. Для его осуществления вам необходимо добыть двести рублей. А лучше – двести пятьдесят.

– Зачем? – недоуменно посмотрел на Воловцова Песков. – И что за план вы придумали?

– Хороший план, можете не беспокоиться. А деньги мне нужны для того, чтобы все выглядело натурально.

– Что – «все»?

– А все, – улыбаясь, ответил Воловцов.

– Надеюсь, вы все же посвятите меня в ваш план? – покосился на него рязанский следователь.

– Конечно. Как только вы добудете деньги. Ну, посудите сами, не тратить же нам для казенной надобности свои личные деньги. Да у меня, к примеру, таких денег и нет. Но эта сумма, уверяю вас, поможет изобличить преступника и завершить, наконец, это непростое дело.

– А как я обосную эту трату денег? – задал резонный вопрос Виталий Викторович.

– Скажите, что такая сумма нужна для раскрытия преступления. И возьмите деньги под расписку.

– Но мне за них придется отчитываться, – заметил не очень довольный такой перспективой титулярный советник.

– Не беспокойтесь, отчитаетесь, – заверил его Иван Федорович. – Как добудете деньги, приезжайте к Феодоре Силантьевне. Я вас буду с нетерпением ожидать…

Деньги Виталию Викторовичу дали не сразу и с большой неохотой. В России много проще заплатить деньги за что-либо неправедное, нежели получить их даже и по закону. Замучив титулярного советника вопросами «зачем», «какие предполагаются траты и на что» и «почему вам нужна именно такая сумма», ему все-таки, с разрешения окружного прокурора, выдали под расписку требуемую сумму в размере двухсот пятидесяти рублей. Измученный хождениями по разным кабинетам – а чиновничья бюрократия изматывает человека до полного бессилия, – судебный следователь Песков заявился в дом к Феодоре Силантьевне лишь в два часа пополудни. Он попросил чаю, расположился на самом мягком стуле, который имелся у тетушки Воловцова, и вытянул ноги. А когда чай принесли, приступил к его кушанью. Делал он это медленно, черпая чай из чашки крохотной ложечкой и отправляя ее в рот…

– Я вижу, денежку вы достали, – удовлетворенно произнес Иван Федорович.

– Да, – торжествуя, ответил Песков, отправив очередную ложечку чая в рот. – А теперь рассказывайте, что у вас там за план, – добавил он, приняв шутливое обращение на «вы».

– Мы возьмем его «на пушку», – заявил Воловцов.

– Кого его? Ефимку?

– Да, его, – кивнул Иван Федорович.

– Каким же образом? – заинтересованно спросил Виталий Викторович, отставив чашечку с чаем в сторону.

– А таким…

Воловцов подошел к Пескову и стал быстро что-то говорить. Феодора Силантьевна, копавшаяся на кухне, пыталась прислушаться к словам племянника, да куда там: только и слышно, что одно бу-бу-бу да бу-бу-бу… Хитрый он, Ванька-то Воловцов. Хитрый и умный… Весь в отца!

На предложение Ивана Федоровича Воловцова совершить променаж по модным дамским магазинам города Апполинария Карловна ответила полным согласием, явно смутившись.

– Я уж и не помню, когда последний раз ходила по модным магазинам, – сказала она, с благодарностью посмотрев на Воловцова и вполне благосклонно – на Пескова.

– Вот и славно. Вспомните, значит, – улыбнулся Иван Федорович. – Кстати, какие самые модные магазины в городе на сегодняшний день?

– «Магазин модного дамского платья» Степана Рудакова на Соборной улице и магазин «Французские моды» Хаима Губермана на улице Астраханской, – не задумываясь, ответила Апполинария Карловна. – Да, есть еще магазин «Модные дамские шляпки» Антона Чикина, тоже на Астраханской улице, и лавка «Дамская галантерея» Генриха Гогенштольца на Николо-Дворянской улице…

– Благодарю вас. – Воловцов был сама галантность. – Посещение всех этих магазинов – наша наипервейшая цель.

– А что именно вас интересует? – с любопытством посмотрела на него мадам Перелескова. – С чего это вдруг в вас проснулся такой интерес к дамским нарядам?

– Вам, я думаю, сказать можно, – ответил Воловцов и посмотрел на Пескова: – Верно ведь, Виталий Викторович?

Песков согласно и даже охотно кивнул, чем еще более расположил к себе Апполинарию Карловну.

– Вы ведь хорошо помните, во что была одета та настоящая девица, что приходила к Ефимке просить денег? – поинтересовался Иван Федорович.

– Да, я хорошо помню, что на ней было платье малинового цвета с корсетом. Еще – не длинная, до икр, черная шелковая тальма с розовым подкладом и кружавчиками вот здесь и здесь. – Апполинария