Губернское зарево - Евгений Евгеньевич Сухов
– Так вот, то, во что она была одета, нам надлежит сегодня купить, – произнес Иван Федорович, глядя на Апполинарию Карловну. – Того же цвета, фасона и размера. То есть один в один…
– У нее еще был ридикюль, – неожиданно произнесла мадам Перелескова. – На шелковом шнуре…
– Про него вы тогда ничего не говорили… – покачал головой Иван Федорович.
– Ну, вы спрашивали только, во что она была одета, а ридикюль к предметам одежды не относится…
– Это верно, да. Это мое упущение, прошу прощения, – извинился Воловцов. – А какого материала и цвета был ридикюль?
– Из коричневого бархата, – ответила Перелескова. – Без вышивки и прочих деталей, просто благородный коричневый бархат.
– Я вас понял, – прикинул что-то в уме Иван Федорович. – А больше ничего не хотите добавить? Зонтик там, какие-нибудь украшения…
– Нет, больше ничего, – сказала Апполинария Карловна. – Только ридикюль. Он висел у нее на руке…
– Ну, тогда поехали?
Ах, милостивые государи. Вы сами знаете, что это значит – ходить с женщиной по магазинам и лавкам: мука несусветная. Нужно иметь большое терпение, чтобы, плетясь в хвосте дамы, следовать за ней по разным отделам магазина и смотреть то, что смотрит она. Даже если вы пошли в магазин за какой-то определенной вещью, кроме нее будет высмотрено все, что имеется в продаже, нужно это вашей женщине или не нужно. И далее вы будете нести за ней все эти коробки, коробочки и свертки, имея одну-единственную мысль в голове: скорее бы закончился этот променаж, дабы вернуться домой, улечься на свой любимый диван, вытянуть ноги и уставиться в потолок, наслаждаясь тишиной и спокойствием…
Воловцов и Песков впали в тоску уже после посещения «Магазина модного дамского платья» Степана Рудакова, что был расположен на Соборной улице. Полтора часа! Полтора часа провели они в нем вместе с Апполинарией Карловной, которая, не уведи ее Иван Федорович из магазина почти силком, так бы и оставалась в нем до самого закрытия. Правда, платье малинового цвета с корсетом они все же приобрели, но ведь сделать это можно было всего-то за десять минут, ну, пусть за четверть часа, а не потратить на это целых полтора часа.
Такая же история повторилась и в магазине «Французские моды» Хаима Губермана. Здесь они с ходу приобрели лаковые черные ботинки на черной шнуровке, которые, по словам Апполинарии Карловны, были «точь-в-точь, как те…». Но потом дело застопорилось. Она столь долго выбирала тальму, зачем-то затребовав для осмотра мантильи и манто, что Воловцов и Песков были вынуждены выйти на улицу подышать.
– Вот ведь, а? – беспомощно произнес Иван Федорович, уныло глянув на Виталия Викторовича. На что тот безрадостно протянул:
– Да-а-а…
В конце концов, нужная тальма была куплена. Песков, как и в предыдущие разы, попросил у приказчика товарный чек, что нужно было ему для отчета. Оставалось прикупить лишь шляпку, перчатки и ридикюль. А на улице уже начинало темнеть…
В магазине «Модные дамские шляпки» Антона Чикина они пробыли относительно недолго: всего-то минут сорок – сорок пять. Апполинария Карловна быстро нашла нужную шляпку, а потом стала примерять на себя все остальные, которые имелись в продаже. Приказчик даже вспотел, исполняя приказания Перелесковой подать «вон ту шляпку, не, вон ту, а лучше вот эту…» Наконец, насмотревшись на себя в зеркало в самых разных шляпках, Апполинария Карловна осталась в шляпке, похожей на турецкий тюрбан, украшенной тремя высокими перьями какой-то экзотической птицы, цветами и бантами из шелка. На боку сверкала стразами серебряная пряжка…
– Как вам? – повернулась она к Воловцову, демонстрируя, скорее, не шляпку, а себя в ней. – Правда, замечательно?
– Прелестно, – ответил Иван Федорович хрипловато-тусклым голосом, глядя на женщину полузакрытыми от усталости глазами. – Просто чудо какое-то…
– Правда? – благодарно посмотрела на него Апполинария Карловна.
– Сущая правда, – голосом засыпающего портового грузчика, весь день разгружающего тяжеленные мешки и баулы, проговорил Воловцов.
– А может, мне лучше пойдет вон та шляпка? – указала Перелескова пальчиком на шляпку с круто загнутым в одном месте полем. – Или вон та, похожая на мексиканское сомбреро?
– Нет, эта! – уже в отчаянии бросил Иван Федорович и посмотрел на Пескова: – Позвольте, в знак благодарности за помощь, мы вам ее купим?
– О, господа, мне кажется, это уже лишнее… – не очень уверенно произнесла Апполинария Карловна.
– Не лишнее, не лишнее, – заверил Воловцов и быстро позвал приказчика, веля ему упаковать модифицированный турецкий тюрбан в шляпную коробку и перевязать ее подарочными лентами…
Последнее из нужного – перчатки и ридикюль – они купили в лавке «Дамская галантерея» Генриха Гогенштольца на Николо-Дворянской улице. И когда Воловцов с Песковым, вздохнув и повеселев, что дело, наконец, окончено и можно расходиться по домам, ринулись было к выходу из лавки, Ивана Федоровича остановил голос Перелесковой:
– Посмотрите, господа, какой великолепный ридикюль!
– Где? – подошел к ней Воловцов. Пескова рядом с ним не было: он предпочел все же покинуть лавку и подождать снаружи.
– Да вот же! – указала она на холщовый мешочек.
– А-а, – протянул Иван Федорович. – На солдатскую котомку похож. Только маленькую.
– Да что вы, это же последний писк моды! – едва не возмутилась «солдатской котомкой» Перелескова.
– Писк? – удивленно посмотрел на нее Иван Федорович.
– Да, – ответила Апполинария Карловна.
– И в какую цену этот писк? – перевел взгляд на приказчика Воловцов.
– Семнадцать рублей с полтиною, – последовал ответ.
– Сколько?!
– Семнадцать рублей с полтиною-с, – учтиво повторил приказчик.
Такие деньги у судебного следователя по наиважнейшим делам имелись, поэтому он кивнул со словами:
– Я покупаю!
– Может, не стоит, Иван Федорович? – нерешительно промолвила Апполинария Карловна.
– Стоит, – безапелляционно произнес Воловцов.
Когда они вышли из лавки, Песков, увидев их, просиял:
– Ну, что, все?
– Все, – устало произнес Иван Федорович. – Может, ко мне? Поговорим про завтрашний день…
– Нет, я домой, – попробовал улыбнуться Виталий Викторович, но у него не получилось. – Сегодня был слишком трудный день.
– Понимаю, – согласно кивнул Иван Федорович и покосился на светившуюся радостью Апполинарию Карловну. – Встречаемся завтра в десять в околоточном участке…
– Хорошо, – произнес Песков и, быстро распрощавшись с Перелесковой и Воловцовым, ретировался, растворившись в вечерней мгле.
А Иван Федорович, взяв извозчика, еще долго выслушивал щебетанье довольной проведенным променажем и подарками Апполинарии Карловны.
«Да, нет», – машинально отвечал он на вопросы Перелесковой, трясясь рядом с ней в коляске. Он чувствовал себя каторжанином, только что вернувшимся из забоя шахты и мечтающим как можно скорее улечься на свою шконку и забыться сном. И когда они подъехали к дому Кокошиной, Воловцов, подав руку Перелесковой, дабы
