В здоровом теле... - Данила Комастри Монтанари

Из потной толпы, возвышаясь над всеми, выплыла тощая как жердь женщина, которую огромный парик делал еще выше.

— Добро пожаловать в мой дом, сенатор Стаций! Ваш визит — большая честь!

Легкая косская ткань, кое-как прикрывавшая великаншу, позволяла разглядеть ее увядшие прелести куда подробнее, чем того требовал не то что хороший вкус, но и здравый смысл.

Набеленная до кончиков ушей, сводня беззастенчиво выставляла напоказ давно потерявший упругость живот, посреди которого красовалась драгоценность, намертво вделанная в иссохший пупок.

— У меня самые красивые девушки в Риме, сенатор! Все высочайшего качества!

«Надеюсь, они на нее не похожи», — простонал про себя утонченный патриций, следуя за ней.

— Разумеется, ты не захочешь смешиваться с этой толпой плебеев! Пойдем, у меня есть тихая ложа, откуда ты сможешь спокойно наслаждаться праздником и не спеша выбрать женщину по вкусу, — предложила Оппия, ведя его по лесенке на второй этаж, выходивший на пиршественный зал широким балконом.

Отдельная ложа щеголяла определенным изяществом: ткани и подушки были неожиданно чистыми, и даже эротические фрески на стенах не были лишены изящества, при всей их непристойности.

С балкона Аврелий принялся наблюдать за работой проституток: облаченные в короткие восточные костюмы, они выставляли напоказ весьма недурные стати.

Обнаженную грудь, которую то и дело лапали нетерпеливые клиенты, поддерживали кожаные ремешки и серебряные цепочки. Некоторые щеголяли, прикрытые лишь нижним бельем: повязкой на груди и крошечной набедренной повязкой, которая, обвивая бедра, проходила между ног и застегивалась на животе драгоценной пряжкой.

Аврелий усмехнулся, вспоминая, как часто ему доводилось видеть в столь же скудном наряде добропорядочных матрон с безупречной репутацией.

Непристойные жесты, пьяный хохот, разнузданные танцы поглотили внимание патриция, но не настолько, чтобы помешать ему искать среди пьяных лиц неприятную физиономию Флавия и кого-нибудь из его шайки.

Тщетно. Юнец, должно быть, уединился с девушкой в одной из комнат или же явится на праздник глубокой ночью, чтобы сделать свой выход более эффектным.

Внезапно, наблюдая за развратными сценами, Аврелий заметил странное поведение одной блондинки, на которую явно положил глаз лысый человечек, в коем сенатор тотчас узнал почтенного коллегу. Девушка пыталась уклониться и всячески оттянуть галантную встречу, к которой ее обязывал контракт.

Это настолько его заинтриговало, что он решил позвать слугу, приставленного к ложе.

Перед ним предстало существо неопределенного пола, которому трудно было приписать какие-либо гендерные признаки. Раскрашенный с головы до ног в голубой цвет, эфеб не имел ни малейших следов бороды или волос на теле.

Изящный изгиб его плеч переходил в женственный торс, где угадывались мягкие очертания груди.

Его можно было бы принять за юную деву, если бы подозрительная выпуклость под набедренной повязкой категорически не опровергала первое впечатление.

Странный гермафродит томно ему улыбнулся.

— Я выбрал девушку. Хочу вон ту блондинку, с короткими прямыми волосами и бирюзовым ожерельем.

Андрогин, казалось, смутился.

— По правде говоря, я думаю, она заказана для постоянного клиента. Важный господин.

— Да, я его видел и знаю, кто он. Но я гораздо важнее, так что позови девушку и объясни лысому, что ее желает Аврелий Стаций. Будь уверен, он не станет возражать, учитывая, сколько денег он мне должен.

Через несколько минут девушка предстала перед ним, полная благодарности.

— Не знаю, кто ты, но ты выручил меня из большой беды! — воскликнула она с вздохом облегчения. — Этот старикашка ужасен. С тех пор как стал импотентом, он мучает нас чудовищными требованиями. В прошлый раз, когда я вырвалась из его лап, пришлось звать лекаря!

Аврелий мысленно сделал пометку: когда-нибудь эта информация может пригодиться.

— Лекаря? — с интересом переспросил он. — К какому лекарю вы, обитательницы лупанария, ходите?

— О, в этом плане о нас хорошо заботятся. Оппия дорожит своими работницами и хочет, чтобы они были в полном здравии. Она живет в вечном страхе, что какой-нибудь вельможа скажет, будто подцепил в ее заведении болезнь! Она заключила договор с Демофонтом, и он периодически нас осматривает. Если с кем-то не все в порядке, она тут же продает ее в бордель классом пониже.

— Демофонт, ты сказала?

— Да, он живет тут недалеко, и со всеми делишками, что творятся в этом районе, он гребет деньги лопатой, счастливчик! Но скажи, ты же не позвал меня только для того, чтобы поговорить, а?

— А почему бы и нет, моя прекрасная? — ответил Аврелий, показывая ей пригоршню блестящих монет.

Девушка насторожилась.

— Мы должны быть очень скрытными! Знаешь, что будет, если мы станем разбалтывать то, что здесь видим? Мы, проститутки, многое знаем!

— А тебе не хотелось бы когда-нибудь выкупить себе свободу и открыть собственное дело?

Аврелий знал, что задел за живое: вольная и собственная каморка, где можно без принуждения заниматься древнейшей и благороднейшей профессией, — вот мечта любой рабыни из лупанария.

— Еще бы! Но такими темпами, когда я отсюда выберусь, я буду так стара, что на меня и рабы не посмотрят! И то мне еще повезло: это заведение роскошное, и клиенты отваливают кучу сестерциев. А раньше я работала в такой дыре, что и врагу не пожелаешь!

— Расскажи мне то, что меня интересует, и я посмотрю, что можно сделать. А вдруг ты так мне понравишься, что я захочу выкупить тебя для себя! — прошептал Аврелий, поглаживая ее обнаженный живот.

Девушка с сомнением умолкла, быстро взвешивая риск.

А что, если этот мужчина выудит из нее тайные сведения, а потом бросит, оставив разбираться с разъяренной сводницей и клиентами?

— Что ты хочешь знать? — настороженно спросила она.

— Все о шайке Флавия. Это он меня пригласил.

— А, эти! Неугомонные юнцы. Иногда приходят с кучей денег, а иногда берут в долг, потому что в кармане ни гроша. Оппия все равно их пускает: у Флавия очень богатый отец, который уже одной ногой в лодке Харона. Как только старик отправится в Аид, она с лихвой вернет свое: сынок не глядя подписывает долговые расписки!

— Кто из вас ходит с Флавием? Есть кто-то особенный?

— Раньше — все понемногу, а теперь у него примадонна. Да, приходящая, иногда заходит потанцевать. Должна признать, тело у нее что надо, но лица никто никогда не видел, она всегда его прячет. Скажи, тебе бы не показалось подозрительным, что она либо изуродована, либо у нее какая-нибудь мерзкая болезнь? Ну так вот, Флавий якшается именно