Пропавшая книга Шелторпов - Анна Свирская
– Вы так уверены, что это была я? – Леди Изабель вскинула острый подбородок.
– Конечно. Кому бы ещё он оставил письмо? Он знал, что вы приедете, или надеялся…
Леди Изабель отвернулась так резко, словно кто-то изо всей силы её толкнул. Плечи её дрожали. Она так и сидела с неестественно повёрнутой головой, чтобы Айрис не могла видеть её лицо.
– Я не знала, – изменившимся голосом произнесла леди Изабель. – Только когда увидела книгу, я… Я даже не поверила сначала. Решила, что придумала это, что вижу то, чего на самом деле нет. Я вспомнила название деревни, про которую вы говорили, поехала туда, но даже в тот момент не верила до конца. И только когда мне отдали письмо… Знаете, что самое ужасное и отвратительное в этом всём? Генри думал, что я его предала. Отказалась от него. И всё равно оставил мне это письмо.
У Айрис в голове роились десятки вопросов, и среди их густого, низкого гула громче всех звучал один, самый важный, про сэра Фрэнсиса. Но она понимала, что задавать его пока нельзя.
– Полиция знает, – сказала Айрис. – Или скоро узнает. Я решила предупредить вас.
– Зачем? Чтобы я успела сбежать?
– Чтобы вы были готовы. Они будут задавать вопросы… Честно говоря, не знаю. Я просто хотела, чтобы у вас было время, а как уж вы им распорядитесь – ваше дело.
– Спасибо за заботу, Айрис, – леди Изабель повернулась к ней, – но я уже давно готова. С той самой ночи. Знаете, – она болезненно сглотнула, – я хотела признаться. Тогда же, сразу… Но мне не хватило смелости. Я представила, как вы все посмотрите на меня, как отшатнётесь. Я подумала, что лучше рассказать полицейским без представлений на публике, наедине. Меня тогда сразу увезут, и никто даже не увидит, ни Гвендолин, ни Элеонора, ни девочки. Мне не придётся видеть их лица. Но когда меня стали допрашивать, я опять солгала. Мне стало страшно. Я не смогла заставить себя. Решила, что всегда успею сделать признание… Сначала улажу свои дела, позвоню детям. Сразу находится столько причин не делать то, что следует, столько отговорок… А потом, когда я буду готова… Конечно, я не буду ждать ареста и суда. Это невозможно, чтобы я… Я не могу оказаться в тюрьме! – Леди Изабель решительно закачала головой. – Всё что угодно лучше этого.
– Что угодно – это что? Что вы имеете в виду? – спросила Айрис, крепче стискивая маленькую подушку.
Леди Изабель потянулась к сумке, достала из неё пёстрый платок, косметичку, ещё платок, а потом вынула чёрный пистолет.
Он, наверное, был очень старым и выглядел как-то нелепо: с толстой рукояткой и длинным тонким дулом. Казалось, это просто игрушка и он не выстрелит… Но матовый блеск металла, блики на ребристых поверхностях, ощутимая даже на вид тяжесть говорили о том, что это не игрушка.
Айрис вжалась в кресло.
– Не бойтесь, это не для вас, – сказала леди Изабель, кладя пистолет рядом на кровать. – Я написала письмо с признанием, оно лежит в ящике стола. На всякий случай я оставила второй экземпляр в Лондоне у своего адвоката в запечатанном конверте. Я сказала себе, что напишу письмо, а потом – всё…
– Вы не должны этого делать! – к Айрис наконец вернулся голос. – Это не конец жизни!
– В вашем возрасте – возможно, а в моём – конец. Даже если меня не повесят, я всё равно никогда не выйду из тюрьмы. – Леди Изабель гладила рукоять пистолета кончиками пальцев. – Какой во всём этом смысл? Проходить через допросы, суд, унижение, чтобы у всех на глазах дёргаться на виселице? – Она издала странный и жалкий звук, нечто среднее между всхлипом и кашлем. – Но я так и не смогла. Я всё сделала, что обещала, все мои отговорки кончились, но я не смогла. Я даже начала надеяться, что полиция так и не поймёт, в чём дело, и оставит нас в покое. Меня никто не подозревал. Я думала, вдруг мне это сойдёт с…
– Но ведь если не поймают вас… – не сдержалась Айрис.
– То могут осудить за убийство Селлерса, я знаю, – продолжила леди Изабель. – Я бы не позволила этому произойти, я же не окончательно потеряла совесть. По крайней мере, я на это надеюсь. Надеюсь, что если бы ему всерьёз грозила виселица или тюрьма, я бы созналась. Я и без того собиралась, клянусь вам, просто… Просто я слабая и трусливая, вот и всё! А сейчас я даже думаю, что хорошо, что вы не оставили мне выбора, новых лазеек, которые я бы изобрела, чтобы не сознаваться, что это я его убила. Я! И даже не жалею.
Айрис разрывалась между желанием сбежать отсюда под любым предлогом и желанием узнать, что же всё-таки произошло. А потом она вспомнила ещё и про пистолет и поняла, что если уйдёт – леди Изабель выстрелит, сделает то, на что так долго не решалась. И поэтому она должна остаться здесь – говорить любую ерунду, задавать вопросы, рассказывать о том, как вела расследование, лишь бы не прекращался этот разговор…
– Что он сделал? – спросила Айрис, не узнав звука своего голоса, таким он был сдавленным и ломким. – Я знаю, что он совершил что-то очень плохое или стыдное. Такое, из-за чего ваш брат несколько лет его шантажировал, а он платил, и платил, и платил…
– Представляете, он этим ещё и похвалялся! – Губы леди Изабель искривила злая усмешка. – Говорил, что это доказательство любви ко мне! Может быть, я бы и не смогла, если бы не это… И если бы не Доминик.
– Он был там? Ваш муж?
– Нет, нет, его там не было. Только я и Фрэнсис, этот жалкий человек… Этот слизняк. Вот в чём беда – мы недооцениваем подобных им. Они кажутся нам милыми и безобидными, не способными ни на какой решительный шаг или серьёзный поступок. Но они способны, ещё как способны… Они просто не станут делать это в открытую, дождутся удобного момента, и тогда… О, нет, они не нанесут удар. Они для этого слишком слабы. Впрыснут яд, – закончила леди Изабель с ожесточением.
– Что он сделал? – повторила Айрис. – За что вы…
Она не сумела договорить и замолчала, по-прежнему цепляясь за подушку и косясь на тускло поблёскивающий пистолет.
– Вы знаете, что это сделала я, но не
