Детектив к Рождеству - Анна и Сергей Литвиновы
— Здравствуй, голуба, здравствуй! — Он стал с усердием мять ее в руках. — Какая же ты сочная, как отбивная с кровью, так бы и съел!
— Ты не больно ее наминай, а то забеременеет, — пошутил Хмырь. — Здорова, Шалопут.
— Здорова, Хмырь.
Откинув переднее сиденье, с заднего выбрались и двое близнецов. Они уже успели поменять имидж: Злыдень переоделся в черное драповое пальто и шапку, Баламут в синий пуховик и вязаную шапочку с помпоном. Первый выбрал классический вид, второй — спортивный.
— Ты о них говорил? — кивнув на близнецов, прищурил один глаз Шалопут.
— Ага. Заслуженные демоняры, — отрекомендовал спутников Хмырь. — Ордена некуда вешать.
— А на вид — одуванчики, — нагло усмехнулся Шалопут. — Дунешь — и слетит головка.
— А ты дунь, — кивнул Злыдень.
— В натуре?
Злыдень и Болтун переглянулись. Они словно спрашивали: ты или я? Болтун подмигнул брату и перевел внимание на молодца.
— Чего зыришь? — весело спросил Шалопут.
Баламут дунул в его сторону, и с головы Шалопута, словно сбитая пулей, слетела шапка. Все уставились на аттракцион.
Анютка весело захлопала в ладоши:
— Класс! Браво!
— Да ты чо? — набычился Шалопут.
Но тут дунул Злыдень — и бойкого молодца как подкосило, он будто на голый лед наступил, срезало подчистую.
— Ну ни хрена себе? — поднимаясь и сбивая с колен снег, прорычал Шалопут. — Да вы, суки, меня в моем же доме…
Анютка залилась смехом еще сильнее:
— Аттракцион! Можем выступать в цирке вместе!
Старый вампир Чалый, проходя мимо сына, двинул его ладонью по затылку:
— Тупица! С человечком, что ли, игру затеял?
Шалопут даже присел от шлепка.
— Чего, папаня?
— Того. Долбачина, на кого лезешь? Понимаешь, кто это? Опять позоришь меня. Чаю предложи гостям, идиот.
— Он нам точно нужен? — кивнув на задиристого молодца, спросил Злыдень.
— В полымя полезет, если надо, — кивнул Хмырь и хитро подмигнул: — Пехота. — Он говорил нарочито тихо: — И потом, нас не так ведь много. Сколько уже полегло?
— Ладно, пусть будет так, — согласился Злыдень. — Но терпеть его выходки я не намерен.
— Присоединяюсь, — кивнул Болтун.
— Милости просим в хату, — сказал отец Шалопута. — Чайку с баранками, да катить надо. Я вас на своем уазике, «батоне», повезу. Оружие уложу на второе дно: я там и гранатомет провозил.
Пока гости пили чай с баранками, а Шалопут мрачно поглядывал на обидчиков, его отец надежно спрятал оружие в своем охотничьем вездеходе.
Потом появился на пороге и сказал:
— Ну все, нам пора. Волноваться не о чем. Мы — туристы, едем посмотреть на Санту. Сынок, оденься поприличнее, так, как я тебе сказал, без ухарства. В военный бушлат. Он уважение вызывает. Да все пуговички застегни. И надень темные очки, чтобы твои глазенки цапучие не попали в камеры. Все понял? Сейчас выедем — через шесть часов будем в Рованиеми. Толпа зевак и туристов нам в помощь.
7
Именно в тот час, когда вездеход старого вампира Чалого с охотниками выезжал из Костомукши, авиалайнер поднял с аэродрома Хельсинки-Вантаа двух сыщиков — Андрея Крымова и Антона Антоновича Долгополова. Последний с большим интересом рассматривал нескромные сцены, записанные сидящим на дереве Крымовым.
— Да-с, — проговорил Долгополов, — соблазнительная штучка.
— На что смотрите, Антон Антонович? Вы должны по губам читать.
— Язык тела мне тоже интересен, кстати. Особенно такой вертихвостки, как эта Лотта-Мимоза Каарханен. Я, вообще, завидую вам: сидели на дереве, попивали кофей с коньяком, жевали чипсы и смотрели очень занятный спектакль…
— По губам, Антон Антонович, по губам читайте, — перебил его Крымов. — А не по другим частям тела. Я для чего на этом дереве мерз, а? И на чипсы у меня рук не хватило, кстати.
— Да читаю я, читаю. Какой вы, однако, нетерпеливый. Вот, вижу, она говорит ему: «Какой же ты тигр, мой милый Лари, как будто знаешь женщин наизусть…» А ведь права Лотта-Мимоза: столько жить и стольких соблазнить, да еще пользоваться привилегиями бога, о-о!
— Не отвлекайтесь, Антон Антонович. Что она еще говорит ему, а он ей?
— Вот он говорит ей: «Ты — моя богиня, милая Лотта, я уже тысячу лет не испытывал ни к кому такой любви!» Интересно, «тысяча лет» — это фигурально или так и есть?
— Там есть фрагмент, когда он как будто засыпает и отвечает ей во сне, а она прилегла к нему, слушает и тоже что-то нашептывает. Найдите этот кусок.
— Ищу, ищу… Так, так… Вот он опять ее лобызает и щупает во всех местах…
— Да нет же! Он должен как бы отключиться.
— Нашел. Прилегла, слушает, что-то шепчет, он говорит как во сне.
— Читайте.
— Читаю, — отматывая назад, следил за движениями губ обоих любовников Долгополов. — Она спрашивает: «Скажи, милый, по какому маршруту полетит наш дедушка Санта?» Что, правда? — всполошился он. — Я это сказал?
— Это сказала девушка — вы только повторили. Она что, опоила его? Самого Локи, бога обмана?
Они перешли на энергичный шепот, чтобы не привлекать к себе внимания. Но и на этот шепот сидевшие рядом пассажиры оглядывались, тем более что характер записи с охами и вздохами говорил сам за себя.
— Он уже давно не тот бог, Андрей Петрович, каким был когда-то! — огненно прошипел Долгополов. — Большую часть способностей у него забрали, поскольку он решил остаться среди людей. Понимаете? Так что этого Локи опоить можно. Но простая женщина вряд ли это сделает! Для этого нужна особая хватка…
— Что говорит он, Антон Антонович? — перебил старика Крымов.
— Асгардсон отвечает: «Этих маршрутов миллион. Никто этого не знает». «Кто-то знает, — говорит она. — Точно знает. И этот кто-то — ты, Лари». — «Почему ты так решила, милая?» — «Ты знаешь почему. Духовная связь. Ты ведь можешь читать мысли Санты». Да что это за нелепица? — возмутился Антон Антонович, пока Лотта-Мимоза поглаживала спящего любовника по лицу и шептала одну и ту же фразу: «Можешь ведь, можешь…» — «Номер тысяча первый, он всегда начинает с него». — «Почему так?» — «Он любит сказки “Тысяча и одной ночи”, этот старый дуралей», — блаженно улыбнулся во сне Асгардсон. — «Вот видишь, я же сказала, что можешь. А как же это случится? Как вообще Санта выбирает свой маршрут?» — «Он видит то, чего не видят другие, — пробормотал во сне профессор Хельсинского университета,
