Полезный третий лишний - Галина Владимировна Романова
Они перебрались вдвоем на балкон. Олега Саша отпустил, велев быть на связи. Говорова ушла на улицу, уселась на скамейке у входа. Через минуту в номере заработал пылесос. А еще через пять минут дежурная принесла им целый кофейник отменного кофе и две чашки.
— Как ты узнал ночью, что Соня одна? — сделал первый кофейный глоток Саша, уставившись на Худоногова с недоверием.
— Не дурак же! Из ресторана вышел в два ночи, а ты мимо меня на всех парах на машине. Направление — выезд из райцентра. Я пошел в номер, но уснуть не смог. Мысли, мысли насчет Соньки… И честно, каюсь, поехал к вам на адрес. Сидел в машине и думал, что она мне скажет, если я к ней посреди ночи заявлюсь. Заявиться не вышло: твоя бдительная соседка меня срисовала и посоветовала, мягко говоря, убираться к чертям. Тогда я вернулся в машину и набрал Соню.
— Она ответила?
— Да. Мы поговорили. Так, ни о чем, не скрипи зубами, Саня. — Худоногов глотал кофе чашками, трезвея прямо на глазах. — Она извинилась.
— За что?
— За то, что любит тебя. За то, что морочила нам всем голову. А всегда любила и любит только тебя. А когда я признался, что сижу в машине под ее окнами, рассердилась и попросила оставить вас в покое. А потом залаяла собака и Соня свернула разговор. И я уехал. Все.
— Почему собаку не слышала Говорова?
Саша не очень-то ему доверял. Уже знал, чем ему грозит подобное доверие.
— Я тоже ее не слышал, сидя в машине, — подумав, ответил Худоногов. — А вот в трубке отчетливо уловил ее лай.
Они помолчали, слушая гул пылесоса из номера. Потом Худоногов, допив остатки кофе, озадаченно глянул.
— А где все-таки она? В ночной сорочке и халате исчезла?
— Да. Все остальные вещи на месте.
— Сбежать не могла. Она любит тебя. След через сад?
— Да. Трава ощутимо примята в том направлении. Но одно утешает… — Саша судорожно сглотнул. — Никаких следов волочения.
Он встал с легкого пластикового стульчика, стоящего на балконе, перевесился через перила. Говорова по-прежнему сидела на скамейке, сгорбившись. Вдруг ей кто-то позвонил. Она недолго поговорила и задрала голову вверх.
— Кто там? — громко спросил Саша.
Он надеялся, что Соня. Что она объявилась и теперь звонит с извинениями. Мало ли… Может, заболело что-то и она в больницу поехала на такси. Почему воспользовалась задней калиткой? А черт его знает! Но этому тоже должно было быть какое-то объяснение, которое бы сняло с его души тяжкий груз и тревогу.
— Из ветеринарной клиники, — разочаровал его ответ Говоровой. — С Бэллой все хорошо, она не была отравлена. Проглотила какую-то дрянь…
Уже хорошие новости. Если бы собаку отравили, чтобы незаметно вытащить из дома Соню, это было бы скверно. А так его жена ушла сама. Но с кем?!
— Уборка закончена, Виталий Сергеевич, — сунулась на балкон горничная.
Худоногов рассеянно поблагодарил и сунул ей денег, нашарив в кармане спортивных штанов скомканную купюру.
— А ты вообще зачем ее оставил посреди ночи? Куда ездил? — запоздало поинтересовался у Новикова.
— В Москву.
— В Москву-у?! Зачем? На меня жаловаться? Так я в отпуске. И я… — зачастил Виталик, мотая головой, словно пытался пробудиться.
— Ты ни при чем. Это связано с моим расследованием гибели девушки, чей труп был обнаружен в подвале ее бабушки, — отмахнулся от него Саша. — И как-то так выходит, что под подозрение в соучастии попадает один из моих сотрудников.
— В смысле?! Убил девчонку?
— Пока не знаю. Но в причастности к отравлению жены Яковлева ее можно заподозрить.
И как-то так незаметно, как в старые добрые времена, Саша рассказал бывшему другу о своем расследовании, о своих подозрениях, о том, что удалось узнать в Питере и Москве.
Худоногов крепко задумался. Потом, не говоря ни слова, ушел в душ. Но подождать его попросил. А когда вышел, проговорил:
— Соню забрала эта чокнутая баба.
— Зачем? Что ты мелешь, Виталь? — Саша поморщился, как от зубной боли. Хотя ему сейчас казалось, что у него болит все внутри. И затянувшаяся рана от пули. И голова, и зубы, и сердце. У него даже руки тряслись так, что он машину свою завел лишь со второй попытки.
Они поехали в отдел. Худоногов настоял на своем присутствии.
— Я очень виноват перед тобой, дружище, — отвернувшись к окну, заявил он, уже сидя в машине. — Простить невозможно. Забыть не получится. Виноват и перед тобой, и перед Соней. Тебе лапшу долгое время на уши вешал, чтобы из Москвы убрать. Соне тоже много чего говорил о тебе нехорошего. Даже сочинил небылицу какую-то про твои многочисленные измены. Мразь я, Сашка! От себя самого тошнит. И если с Сонькой что-то… Я ведь умру! И не потому, что люблю ее до сих пор… А я люблю! А потому что виноват! И искупать буду всю оставшуюся жизнь. Но перед живой хочу искупать, не перед…
— Заткнись! — заорал не своим голосом Саша.
Он с такой скоростью рванул машину с места, что Говорова, он видел, в скамейку вжалась.
— Соня жива, слышишь! И я найду ее!
— Мы найдем. Мы найдем, Саша, — похлопал его по плечу Худоногов и со вздохом в десятый раз проговорил: — Прости…
На пороге райотдела полиции его ждал Олег.
— Товарищ подполковник, важная информация, — пошел он быстро следом за начальством. — Получил ее пять минут назад с ближайшего поста ДПС.
— Ну, что у тебя? Не тяни, майор!
Они уже стояли у двери кабинета Новикова. Он отпирал дверь.
— Ольхова, которую Герасимов встретил сегодня утром на заправке, не выехала в Москву, товарищ подполковник. — Майор Иванов дышал им в затылки, входя в кабинет следом. — Она вообще за пределы района не выехала.
— Как удалось установить?
— Ее машина не попала в объективы видеофиксации на дороге, ведущей на выезд из района на трассу. Я попросил сотрудников, они просмотрели все записи, начиная с семи утра, заканчивая десятью минутами назад. Машина Ольховой район не покидала. И я тут подумал… Может, она причастна к исчезновению вашей жены?
— Еще один! — хлопнул по столу ладонями Саша.
Он так и не присел. Стоял согнувшись, потому что болело все внутри от тревоги.
— Зачем ей это?! — заорал он, не выдержав нервного напряжения. — Зачем?!
— Я не знаю. — Олег даже попятился. — Но Герасимову кое-что удалось установить.
— Что еще?! — Саша медленно осел в рабочее кресло.
Худоногов даже перепугался. Схватил бутылку воды с тумбочки. Налил целый стакан. Протянул бывшему другу.
— На, выпей. Быстро! И не истери уже, — ворчал он, ставя стакан
