Убийства и цветочки - Дарья Александровна Калинина
От любого! От любого я мог ожидать такого коварства и предательства, но только не от тебя! Как ты могла!
Вот что говорил его взгляд. И даже железобетонная Светлана дрогнула.
— Ладно уж, так и быть, на сегодня возьму Крошечку к нам. А то твой парень совсем расстроился.
— Ревнивый он у тебя, — добавила Катерина.
Что касается Калачика, то увидев, что разлучницу уносят прочь, он мигом повеселел и приободрился. Ура, опасность миновала, он победил. Но тут же пёсик постарался взять себя в лапы, нельзя позволить хозяйке отделаться так легко. Подобное вопиющее поведение требовало наказания. Ни в коем случае нельзя было позволить ей и впредь притаскивать в дом невесть чьих собак. А для этого Оля должна была полностью осознать всю тяжесть своего проступка.
И Калачик вновь сделал вид, будто бы от пережитого им горя совсем ослабел и даже лапы его совершенно не слушаются. Ковылял, пошатывался и даже пытался изобразить что‐то вроде обморока. Но Оля была так погружена в свои мысли, что совсем не замечала стараний Калачика вызвать в ней жалость. Она насыпала в его миску сухого корма, налила чистой воды, а потом словно бы забыла о его существовании, погрузившись в какие‐то свои мысли.
Посидев с полчасика, она вдруг резко вскочила на ноги и кинулась к дверям. Калачик, оторопев от такой поспешности, даже не успел отреагировать. Фьють! И его хозяйки уже след простыл. И она даже не обратила внимания, что к корму он так и не прикоснулся. Расстроенный до глубины души таким пренебрежительным отношением к своей драгоценной персоне, Калачик сам не заметил, как от переживаний схрумкал весь корм и выпил воду. После этого ему не оставалось ничего другого, кроме как лечь спать. И надеяться, что хотя бы утром тучи на его горизонте разойдутся и он вновь увидит свою хозяйку — ясное солнышко в лучшем настроении.
Глава 12
А вот у Катерины дела обстояли неважно. И тучи над её головой собирались нешуточные. Стоило им вернуться домой и спустить Крошечку с рук, как Светлана затеяла очередное контрольное взвешивание. Напрасно Катя надеялась, что подруга забудет о своём обещании, Светлана ничего не забыла.
— Я тебя предупреждала. Давай! Становись на весы.
Все попытки Катерины уклониться от процедуры не возымели успеха.
— Светулик, я так устала, — жалобно канючила она. — Я на ногах‐то не стою. Целый день в беготне. Дай мне отдышаться.
Но подруга была непреклонна.
— Взвесимся, и лежи, отдыхай.
Принесла весы, поставила перед Катей и велела:
— Вставай на них! Быстро!
Деваться было некуда. Либо открытый бунт, на который Катерина была не способна, либо покориться неизбежному. И Катерина покорилась. На цифровое табло она старалась не смотреть. И так знала, что цифра получится для неё нерадостная.
— Так я и знала!
Катерина открыла один глаз, так ей казалось менее страшным, и взглянула на весы.
— Двести грамм! — вырвалось у неё. — Всего‐то! Я боялась, что будет больше.
Но Светлана не спешила радоваться.
— Вчера ты наелась шоколада. Сегодня слопала поднос с булочками. Итого, два дня нарушения диеты. И плюс двести грамм. Получается, по сто грамм за день.
— Вот видишь! Всё как обычно. У меня постоянно идёт прибавка по сто — сто пятьдесят граммов.
— Вот именно. И получается, что каждый день ты тайком от меня поглощаешь некоторое количество запрещённых тебе калорий и углеводов!
— Что ты! Я никогда…
— Весы врать не будут. Если у тебя каждый день следует прибавка, аналогичная сегодняшней, значит, ты каждый день поедаешь пищу, сопоставимую с тем, что ты употребила при мне вчера и сегодня. Где ты берёшь еду? Воруешь?
— Скажешь тоже!
— Тогда где ты берёшь деньги?
— Нет у меня денег.
— На карте у тебя всего три рубля, думаю, потому ты с ней так легко и попрощалась. Значит, у тебя в запасе имеются ещё и наличные, на которые ты отовариваешься.
— Нет у меня ничего.
— Уже все потратила? Ты живёшь у меня ровно месяц, и наличные деньги у тебя кончились. Интересно, где же ты их получаешь ежемесячно и в одно и то же число. Ты что? Сдала свою квартиру?
Катерина смутилась. Светлана видела её насквозь и раскусила весь её хитрый план.
— Светик, давай поговорим завтра.
Но Света не хотела завтра. И она приступила к допросу в очень жёсткой и ультимативной форме. Её интересовала сумма, которую получила Катерина и которую умудрилась истратить на вкусняшки. Катерина пыталась соврать, но у Светланы вместо глаз были рентгеновские лучи, которые высвечивали любую попытку схитрить или просто уйти от ответа.
Чувствуя, что её окончательно припёрли к стенке, Катерина прибегла к уже не единожды ею проверенному средству — слезам.
— Ты меня мучаешь. За что? Что плохого я сделала, если даже и питалась тайком? Не могу я сидеть на одних овощных отварах и сухариках! Я должна полноценно питаться!
— А главное, вкусно, да? Полноценно питаться — не значит уплетать чипсы и конфеты. А я, главное дело, сижу и думаю, и откуда это по периметру моего участка всё время появляются пустые упаковки от шоколадок? А теперь ясно, откуда они!
Катерина изо всех сил пыталась выдавить из себя слёзы, но они почему‐то не давились. Вероятно, потому что она понимала, пусть Светлана сейчас где‐то и пережимает, но по сути она совершенно права в стремлении заставить Катю сбросить лишний вес. Катерина и сама чувствовала, как тяжело ей становится двигаться. Как сильно теперь стучит у неё сердце даже при малейшей физической нагрузке. Опять же высокое давление не давало ей покоя. Частенько кружилась голова и темнело в глазах. Да и сахар в крови неуклонно рос, о чём говорили сдаваемые Катей анализы.
Так что на стороне Светланы была правда, а на стороне Кати лишь лень, обжорство и нежелание что‐то менять в своей жизни.
От неприятных разборок её избавило появление Оли.
— Вы чего кричите? — спросила она, входя в дом. — Даже на улице вас слышно.
Светлана принялась рассказывать, по какой причине эмоции. Но Оля лишь отмахнулась.
— Да я давно знала, что Катя потихоньку лакомится. Сколько раз её видела с пакетиком в руках.
Светлана от этих слов буквально окаменела.
— Почему же ты мне не сказала?
— Ну а что тут такого? — удивилась Оля. —
