Дочь поэта - Дарья Викторовна Дезомбре

— Добрый день, — вежливо поздоровалась я.

— Вы не могли бы повторить девушке, что мне рассказали?

— Про девок-то?

— Про них.

— Ну, пришли ко мне. Одна зареванная, трясется. Другая высокая оглобля.

— Валентина и Александра Двинские.

— Ну те, которых вы мне на фото показывали. — Гаишник задумчиво потер большим пальцем редкую бровь.

— И что они?

— Зареванная пришла, типа, с чистосердечным. Говорит, человека сбила. Насмерть. Бабу какую-то. Не видела, говорит, не заметила. Уехала с места аварии.

— А вы?

— А я что? Спрашиваю, что за место? Она называет место примерно…

— На съезде к санаторию?

— Ну да, рядом с озером. Я проверяю по базе. Говорю, да. Было такое. Сбили женщину. Насмерть. Тут светленькая как начнет навзрыд рыдать. Я ей про то, что водитель пытался оказать помощь. Но женщина, которую он сбил, «Скорой» не дождалась — скончалась на месте. Но та не слышит, все раскачивается на стуле, глаза закрыла. Тогда вторая, в черном, спрашивает: когда это было? Я говорю: два года назад. И та, что в черном, начинает светловолосую тормошить: ты слышишь, что он говорит? Два года назад! Два года!

— А она? — Я поняла наконец, зачем Костя меня сюда притащил.

— А она прижимается к той, другой. Говорит, может, я с местом все-таки ошиблась? А та ей — а может, ты никого не убивала? Ты же была под препаратами… Ну, думаю, все, приехали. Идите, говорю, барышни, подобру-поздорову. У меня еще работа есть.

— А они вышли и стали разговаривать прямо под окнами. — Костя посмотрел на меня со значением — мол, ты еще главного не слышала.

— А что было делать? У нас кондиционер не фурычит, жара, окна открыты… Хочешь не хочешь, подслушаешь.

— Бывает. — Я понимающе кивнула. — Так что они сказали?

— Девочка заплаканная в прострации стоит как столб. Говорит, мол, ты не понимаешь, он меня спас, увез, покрывал! А та ей: «Выходит, ты все не так поняла. Ты ни в чем не виновата». Тогда та, молоденькая, ей и говорит: «Ты тоже». Та, значит, ей в ответ: «Хватит. Пойдем». А эта вырывается: «Ты хочешь, чтобы я себя простила, а сама себя простить не можешь!» А та: «Глупости говоришь!» В машину ее, значит, толкает. И тогда зареванная — раз! — ей рукав футболки задирает, а там — мама дорогая!

— Что? — я похолодела.

— Порезы. Я — вот вам крест! — такого никогда не видел: шрамы свежие, старые… Ужас! Я еще подумал, вот почему она в футболке с длинными рукавами по такой-то жаре!

— Спасибо вам, добрый человек. — Костя уже тянул меня прочь, к машине.

Захлопнув двери, мы одновременно повернулись друг к другу.

— Ну, как тебе история?

— Ничего не понимаю. А ты?

— Могу только догадываться.

Я хмыкнула.

— Так поделись своей мудростью.

— Смотри: Валя уверена, что она кого-то сбила. У нее начинается эпизод, и Двинский прячет ее в психушку.

— Потом она встает перед ним на колени, просит забрать.

— Он и забирает. И, по ее словам, покрывает. Но нашу Валентину мучает совесть. Отсюда — и ночные кошмары, которые она запивает, опять же, препаратами.

— Ну и при чем здесь Алекс? Она же реально ее терпеть не могла! А теперь они чуть ли не лучшие подружки!

Костя усмехнулся.

— Не ревнуй.

Я повела плечом: вот еще! Но, черт возьми, как он легко меня считывает! Следует лучше контролировать лицо.

— Хорошо, пропустим момент воссоединения. Дамы стали близки, Валя рассказывает о ДТП, а Алекс начинает подозревать, что мачеха, кхм, бредит.

— Тогда она требует, чтобы та ей показала место аварии. Валя точного места не помнит.

— Именно! Они плутают — эта лесная дорога — или та? Была там узкоколейка или не было? И добираются до съезда к санаторию «Лесной».

— Венок! — я наконец начинаю понимать. — Валя увидела венок. Это для нее был знак — тут и сбила!

— Но Алекс, не ведясь на Валины вопли, сделала то же, что и я: изучила сводки ГИБДД. Только я не сразу догадался проверить сводки не за год, а хотя бы за пять лет. Она, очевидно, оказалась умнее. И увидела, что на этом месте действительно была авария со смертельным исходом. Только вот Валя к ней не имела никакого отношения. Потому что та авария произошла уже пару лет назад.

— Поэтому Алекс и привела Валю в полицию сдаваться. Она знала, что мачеха ей не поверит. А офицеру — поверит. — Я замолчала. — Только все равно: Валя не могла все придумать. Машину-то точно ремонтировали. И серьезно.

— Да. Тут затык. — Костя постучал задумчиво пальцами по рулю. — А еще вызывает интерес вся эта готическая история со шрамами красотки Алекс.

Он тронул машину с места. Я стала смотреть в окно.

— Любовник-садист? Я всегда знал, что в этом фешен-пруду плавает много чудовищ. Прятать под красивыми шелками уродливую суть. Вполне символично, нет? И любовник еще наверняка какой-нибудь гениальный фрустрированный гей.

Я глядела на промельк залива меж соснами. Кровь. Кровь, которую я находила повсюду в доме. Я знала, любовник тут ни при чем. Нет никакого любовника. Алекс никому не позволила бы с собой так обращаться. Кроме себя самой.

Глава 24

Литсекретарь. Лето

Помимо прозрачной Валентины, в доме появлялся еще один персонаж, на которого я долгое время не обращала никакого внимания. Что странно, поскольку он был относительно молод, хорош собой и вообще — про него нельзя было сказать ничего плохого.

Он был мужем Анны еще со студенческих лет, среди прочих семейных фотографий на серванте стояла свадебная двух испуганных почти детей (курс третий? Четвертый?). Он — в плохо сидящем костюме, она — в коротком платьице из белого атласа. По бокам выступали родители-одиночки: Двинский, еще черноволосый и очень довольный собой. Мать жениха: широкая женщина с тяжелым подбородком, которого сын, к счастью, не унаследовал. Русый, голубоглазый, с правильными чертами, он с тех пор не сильно изменился: разве что теперь к лицу прилагались очки, и фигура чуть поплыла, впрочем, ничего критичного. С Анной они смотрелись гармонично, как близнецы, но если от дочери Двинского, казалось, исходило ровное тепло, то от ее супруга не шло ни тепла, ни света.

Он был парнем в футляре, вполне приятном на вид. Возможно, внутри хранились сокровища духа, но так уж вышло, что в этой семье мне были интересны только кровные родственники. То есть минус Валя и минус зять. Забавно, как до некоторых пор я даже не задумывалась, почему же все «привнесенные» в Двинский клан элементы настолько лишены жизненной силы…

На каком-то из семейных