Изъян - Алекс Джиллиан

— Тот случай не считается. Ты защищался, — поперхнувшись, он тушит сигарету в пепельнице.

Я снисходительно вскидываю брови.

— Ошибаешься. Я отчетливо осознавал, что делаю.

— Останусь при своем мнении, — категорично отрезает Харт.

Сделав глоток виски, он слегка кривится и ставит бокал на край стола, сдвигая в мою сторону пачку писем.

— Надеюсь, ты объяснил Еве, что она должна молчать о пожаре? И с тестем тоже разберись. Он какую-то дичь творит, — снова что-то попутав, Тео начинает раздавать мне указания. Забавно. — Ему вроде доходчиво объяснили, чтобы может случиться…

— Ева — его дочь. Он не хочет, чтобы она участвовала в ваших сессиях, — перебиваю я. — Скажи, ты правда думаешь, что она по доброй воле согласится вступить в клуб? После всего?

— В наших сессиях, Саша! И теперь это снова твоя задача, — он раздражено выдыхает, закуривая новую сигарету. — Все было бы гораздо проще, если бы подругу твоей жены не устранили вместе с ее следаком из-за вскрывшейся утечки, о которой этот придурок сам же и доложил наверх. Точнее, если бы Лазарева не влезла так не вовремя. Как ты вообще допустил эту ситуацию? — с театральной экспрессией возмущается Харт, продолжая переть как танк. Удивительная наглость, но я сам это допустил. Мне же и исправлять.

— А что я, по-твоему, должен был сделать? Прочитать мысли Лазаревой, которая на дух меня не выносила? — скептически уточняю я. — Ты переоцениваешь мои возможности, Тео. Я не экстрасенс.

— У тебя вся квартира напичкана камерами, ты не мог не знать, с чем она явилась к твоей жене. Но даже мне не сообщил! Мы могли все обыграть в более удобном ключе, а Лазареву и ее дружка устранили бы чуть позже. Почему, твою мать, ты об этом не подумал?

— Ты в курсе, что ночью Ева случайно заглянула на инициацию? — проигнорировав вопрос, интересуюсь я, незаметно съезжая с темы.

— Серьезно? — самоуверенная улыбка медленно сползает с его лица. Харт нервно оттягивает ворот рубашки. Кадык несколько раз дергается, выдавая внутреннее напряжение. — Но, знаешь, так даже лучше. Пусть заранее готовится.

— Если бы речь шла о твоей жене, ты так же бы рассуждал? — целенаправленно бью в самое больное месте.

— Моя жена давно мертва, — побледнев, отрезает Харт, до скрежета зубов сжимая челюсть. — А я здесь. По твоей просьбе. Разгребаю за тебя дерьмо.

— Но тебе нравится купаться в дерьме. Не замечал, чтобы ты был чем-то не доволен, — ухмыляюсь я и прежде, чем он успевает возразить, добиваю одной фразой: — Я намерен донести до синклита, что мы с Евой отказываемся от их щедрого предложения.

Тео меняется в лице, сигарета ломается в пальцах, пепел падает на отполированный до блеска пол, вызывая у меня всплеск острого недовольства. Я невольно следую взглядом за серыми крошками, рассыпавшимися на идеальной поверхности паркета, и понимаю, что раздражает меня не столько грязь, а сам факт — его показательная небрежность. Нарушение порядка. Мелочь, но в ней вся суть. Он проверяет мои границы.

Быстро справившись с нахлынувшими эмоциями, Харт одним коротким вдохом запирает их внутри. Он медленно откидывается в кресле, проводит ладонью по лицу.

— Осторожнее, Саша. Синклит не любит сюрпризов.

— Угрожаешь?

— Нет, озвучиваю риски.

— Не трать время. Решение принято. Я его не изменю.

— Ты и не планировал вступать в клуб, — констатирует он без прежней бравады.

— Я всего лишь немного подыграл. Хотел посмотреть, как далеко ты готов зайти.

Тео прищуривается, бросая сломанную сигарету в пепельницу и нарочито неспешно растирая подошвой пепел на полу. Я задерживаю дыхание, потому что это почти физически больно.

— Знаешь, — лениво произносит он, — а я понимаю, почему ты так упираешься. Ева — особенная женщина. Хрупкая, нежная, ранимая. Такие, как она, вызывают стремление защищать и одновременно держать на коротком поводке, чтобы ненароком не сорвалась, — сделав короткую паузу, Тео тянется за бокалом. — Признаюсь, что меня тоже пробрало. Ещё на вашей свадьбе. Она так смотрела на тебя… словно ты единственный мужик на планете. Я ни разу не видел столько безусловного обожания в женских глазах. Я позавидовал тебе тогда. Впервые. Неприятное чувство, знаешь ли…

— Ты завидовал мне всегда, — откинувшись назад, я равнодушно смотрю в его самодовольное лицо. — Хотя я искренне не понимал — чему тут завидовать. Деньгам? Я их для тебя не жалел, на протяжении долгих лет покрывая все твои расходы. Успешной карьере? Так ты сам не хотел развиваться, выбрав праздную жизнь за чужой счет. Влиянию? Ты его получил сполна. Чего ты еще хочешь? Мою жену?

— А почему — нет? Если синклит тебя спишет, Ева получит все, — не моргнув глазом, нагло заявляет Харт.

— И тогда ты будешь завидовать ей?

— Нет, ее я буду любить. И у меня это получится гораздо лучше, чем у тебя.

— Закрой рот, — раздраженно бросаю я, прерывая его тошнотворные откровения.

— Почему? — Тео тихо смеется. — Тебя бесит, что Ева может нравиться кому-то еще? Или то, что она больше никогда не посмотрит на тебя как раньше? И ее сложно в чем-то обвинить. Но еще можно спасти. И если ты этого не сделаешь, то сделаю я. К тому же мы с ней неплохо поладили. Перед моим обаянием и умением убеждать сложно устоять. Учился у лучшего… и в разы превзошёл, — он выразительно замолкает.

В груди что-то болезненно дёргается, царапая изнутри. Харт тоже знает, куда бить, чтобы попасть прямиком в цель. Я медленно поднимаюсь из-за стола, бросая на него предупреждающий взгляд.

— Ты переходишь грань, Тео.

— Да брось, — Харт вальяжно разваливается в кресле, глядя на меня снизу вверх. — Мы оба знаем, что граней давно не осталось. Ни у тебя, ни у меня. — он устало усмехается.

Тео собирается добавить что-то еще, но дверь резко распахивается, ударяясь о стену. В кабинет вваливается Олег. Взъерошенный, помятый, с глазами, налитыми кровью. Пиджак нараспашку, галстук смят, ворот рубашки расстегнут.

Я видел его в таком неопрятном взвинченном состоянии только в редкие моменты срывов, последний из которых состоялся, когда он узнал, что к гибели подруги дочери причастны влиятельные шишки из синклита. Тогда же Ева случайно обнаружила у него кольцо с эмблемой клуба. Никогда не думал, что это скажу, но некоторые случайности происходят весьма кстати.

— Я был рядом, когда тебе звонил, — поясняет Олег свое несогласованное вторжение, сверля меня тяжелым взглядом. — Надеюсь, не помешал.

— Какое приятное совпадение, — иронично ухмыляется Тео, возвращая себе ледяное самообладание. — Мы как раз обсуждали семейные дела. Самое время добавить отцовскую ноту.

— Где она? — игнорируя Харта, Олег испытывающе смотрит мне в глаза.

— Отдыхает, я же сказал, — вернувшись