Посредник - Женя Гравис
– С чего вы это взяли?
– Ну, ее же забрали. На ту сторону.
– Изнанка – это не смерть. И не жизнь. Это небытие. Бездна. Вы же видели кусочек. На что это похоже?
– На… реальность, вывернутую наоборот.
– Вот и ответ.
– Я пытался оспорить. В итоге… вы сами видели. Меня как будто в сугроб окунули, я пошевелиться не мог.
– Сгущенка…
– Что, простите?
– Мертвые путы. Весьма гуманно, я даже удивлен. Самарин, да вы чертов счастливчик! Вы не понимаете, что еще легко отделались? У меня в голове не укладывается, честное слово! Люди тут годами бродят, ища вход в чудесную страну, а вы проваливаетесь туда как в кроличью нору, просто прогуливаясь по лужайке. Заключаете сделки, имеете наглость их оспаривать, получаете артефакт в подарок… Не слишком ли для одного смертного, а?
– Не вижу поводов для зависти. Я обо всем этом не просил.
– Что-то с вами не так… – прищурился Зубатов. – Если вы обещали Смерти свою жизнь, она и должна была забрать вашу, а не чью-то другую.
«Все дело в матери. И в том, что она изменила мою судьбу, – подумал Митя. – Но этому пройдохе я точно не буду об этом рассказывать».
– Так или не так – неважно. Я больше не желаю иметь с дел с вашей… госпожой. Сделка закрыта.
– Она сказала вам об этом?
– Нет.
– Значит, не закрыта.
Зубатов откинулся на спинку стула, иронически усмехнулся. И Митя по глазам понял: не врет.
– Что ж… – Сыщик покрутил в руке чашку и залпом выпил оставшийся кофий. – Плевать. Сейчас мне надо завершить дело об убийстве. Это единственное, что меня волнует.
– На вашем месте я бы не торопился…
– Почему же?
– Почему? – Зубатов обвел пальцем внутренности стакана, облизал. – Посудите сами. Допустим, вы напишете отчет. О том, что на московском кладбище случился всплеск первозданной мертвой силы. В стране, где уже четыре года как почти пропала магия. Хорошо. Вы скажете, что дочка священника была призвана высшим Смертным судом на изнанку за совершенное преступление, и тела ее нет. Допустим. Но… позвольте. Как же она была призвана, если вот она, лежит в соседней комнате – жива и здорова?
– Вы издеваетесь?
– Ничуть. Я говорю вам, как будет. Никто, кроме ограниченного числа лиц, не подозревал, что у Илариона две дочери. Я его знаю. Он выберет самый разумный и благонадежный вариант. Я, пожалуй, тоже. Надежда… Боюсь, ее мнения вообще никто не спросит. А вы… если вы будете упорствовать, то прослужите в Сыскной полиции совсем недолго.
– Какого че…
– Вы знаете, что я прав. Вы сами думали об этом. Но пока не решаетесь признаться.
«Ненавижу», – подумал Митя.
Желания подраться с некромантом еще раз уже не возникало. Но персона его оттого не стала более приятной. Лазарь Платонович озвучил лишь то, о чем Дмитрий и сам думал весь вечер.
О том, что дело старушки Зубатовой неотвратимо рискует превратиться в «глухаря».
– Истинная версия не устроит никого, – продолжал Лазарь Платонович. – Не хочу показаться злорадным, но вы сами загнали себя в ловушку, заключив сделку. Пусть и невольно и из благих побуждений. Вам и расхлебывать теперь. Или вы готовы отправить под суд невиновную барышню под видом ее сестры?
– Благодарю от всей души. Вы мне крайне помогли. – Митя постарался вложить в слова как можно больше сарказма.
Зубатов, казалось, пропустил это мимо ушей:
– По крайней мере, кофий я сварил весьма недурно.
Сыщик заглянул в пустую чашку в руке. На дне ее отчетливо обрисовалось кольцо из перемолотых зерен.
«Сейчас он начнет торговаться», – подумал Митя.
– Кстати… – протянул Лазарь Платонович. – Стрела, которая в вас чуть не угодила… Вы так хорошо ее описали. Я вспомнил, где ее видел. В музее артефактов московского Магистерия. Это стрела Токи. Хотя большинство его знают под другим именем – Вильгельм Телль.
– Когда вы ее видели?
– Когда ездил регистрировать, как вы выразились, нежить. Не удивлен, знаете ли. Уважаемые магистры до сих пор пребывают где-то в Средневековье. – Зубатов вдруг вскинул голову и замер. – Слышите?
– Что?
– Ничего. Гроза кончилась.
Самарин бросил взгляд в сторону окна. И вправду. Ливень, бушевавший с вечера, перестал. Потоки воды больше не заливали стекла. И темнота снаружи начала сереть, предвещая скорый рассвет.
Он совсем не заметил, как прошла ночь.
– Мне пора.
Митя снял с решетки высохший пиджак, надел и прошел к выходу. Распахнул дверь. В лицо дохнуло влажным прохладным воздухом. Пахло свежей землей, травой и… кладбищем. С крыши падали редкие капли, но дождь и вправду прекратился. Гроза ушла.
– Подумайте… – внезапно возникший за спиной Зубатов так же всматривался вдаль, и по лицу его сложно было что-либо прочесть. – Иногда ложь бывает безвреднее правды. А порой ложь дана нам во спасение.
– Могу я попросить вас кое о чем?
– Ну попробуйте.
– Не говорите отцу Илариону о том, что случилось. Я сам.
– С превеликим удовольствием. Видеть не могу его благочестивую рожу.
– И на том спасибо.
И Дмитрий Самарин зашагал в сумрак, хлюпая ботинками по размокшей грязи.
Глава 18,
В которой все летит к чертям
«Сначала домой – умыться и переодеться, – думал сыщик, шагая по безлюдным московским мостовым к Трехпрудному переулку. – Потом… к отцу Илариону. Затем – на службу. Рассказать своим, что произошло, и придумать, что делать дальше».
Мимо Мити неторопливо проехал грузовик, из кузова которого дворники поливали розовой пеной проезжую часть и тротуары. Сладко пахло земляникой…
План полетел к чертям еще в квартире, когда Самарин чуть не запнулся о лежащую на пороге собаку. Матильда даже не взвизгнула, а тихо вздохнула и отодвинулась в сторону.
Сыщик наскоро переоделся, побрился и заглянул на кухню. Даша оставила на полу две миски – с печенью и вареной рыбой. Обе были полны.
«Дальше тянуть нельзя», – понял Митя. И подхватив Матильду под мышку (кажется, собака стала еще легче), снова вышел на улицу. Там почти рассвело, но прохожих было немного.
Оставалось надеяться, что в месте, куда он собрался, просыпаются рано.
Открыли ему после первого стука. В Басманном приюте для животных и вправду вставали засветло.
– Простите за ранний визит, но дело срочное.
– Проходите.
Его провели в ту же большую кухню, где он однажды уже был. Судя по запаху свежей выпечки и накрытому столу, обитатели дома давно встали и уже завтракали.
Митя уселся на стул и устроил собаку на коленях.
– Это Матильда. Ее хозяин, мой сосед, умер пару дней назад. С тех пор она не ест и просто лежит. А я целыми днями на службе и,
