Хрустальная сказка - Макс Рейн
Лексус вытащил из кармана джинсов мятую пачку сигарет, закурил. Дым серой лентой поплыл к потолку.
– Слушай, – он понизил голос до шепота, – я ведь так хотел от отчима избавиться… Духу не хватило. А ты смог. – Лексус с детским восхищением уставился на огонек сигареты.
– Всё у тебя хватило, – Алекс опустился на диван.
– Вообще-то да…
В комнате повисло молчание.
– Почему он такой… – Лексус выдохнул дым.
– Какой?
– Реальность была невыносима – потому что реальна. Теперь невыносима нереальность – потому что нереальна. Ему не угодишь.
– Дай сигарету, – Алекс протянул руку.
– Ты куришь? – Лексус удивлённо вскинул бровь.
– Глядя на тебя, думаю, что да, – Алекс пустил дым кольцами.
– Да уж… Странная фигня, конечно, – Лексус криво усмехнулся,
– Как фильм ужасов…
***
Антуан обернулся к окну. Над крышами старого Стокгольма занимался рассвет. Облака горели золотом. У поворота на бульвар водители застрявших в пробке грузовиков топтались у машин, выдыхая белый пар в морозный воздух. Консьерж в бордовой форменной куртке расчищал дорожку, его лопата мерно скребла по асфальту, разбрасывая свежевыпавший снег.
Из гостиной доносились звуки гитары. Мелодия была знакомой – трек того самого Тима Берглинга, который в свои двадцать лет под псевдонимом Avicii перевернул мир электронной музыки. Антуан помнил, как город скорбел в апреле восемнадцатого, когда Тим умер. Тогда весенние улицы заполнились цветами – их несли к дому на Эстермальм, откуда и начался путь простого стокгольмского парня к мировой славе.
Дерзкий задорный бит прорезал тишину квартиры:
– Говорят, что я застрял во сне. Жизнь пройдет, если я не открою глаз. А по мне, так всё отлично…
Чем беззаботнее пел Лексус, тем эффектнее звучала каждая фраза. Слова обретали совершенно иной смысл теперь, когда их автора больше не было в живых.
Натиск музыки нарастал.
– Жизнь – игра. Для всех. И приз в ней – это любовь. – За этой строчкой стояла судьба человека, который под оглушительные овации стадионов медленно сгорал изнутри. На пике славы он просто шагнул в пустоту. – Я всё искал в этом мире ответы, не зная, что потерялся где-то в пути.
Антуан сел на край кровати, глядя на заснеженный Стокгольм – город, где одинокий парень когда-то включал драм-машину в своей комнате, мечтая изменить мир музыкой. Здесь, среди северных улиц, его пронзило острое чувство близости с судьбой человека, которого он никогда не знал.
***
Антуан вошел в гостиную. Лексус заканчивал куплет, Алекс выстукивал ритм ногой.
– Что будем делать? – голос Антуана звучал глухо, надломлено. – Время вышло.
– Забыть прошлое и жить дальше, – произнес Алекс с той спокойной уверенностью, с которой мудрые люди произносят простые истины.
–То, что произошло в этом месяце, ты называешь прошлым? – Антуан провел рукой по лицу.
– А при чём тут время? – Алекс слегка нахмурился. – Человек может годами ходить по кругу, рассматривая свои раны. А может сделать шаг в сторону и увидеть новую дорогу.
Антуан тяжело опустился в кресло.
– Мне надо лечиться. Вы должны меня понять.
– Доктора лечат болезни, Анте. Но твой дар – это не болезнь, – в голосе Алекса зазвучала тихая грусть. – Дорогой мой, ты хоть понимаешь, что такое твой мозг? Он в прекрасной форме, переполнен знаниями, ты годами учился, чтобы сделать его таким. Он только начинает выдавать действительно оригинальные идеи. И ты хочешь отдать его на растерзание врачам? Зачем ты себе лжешь?
– Я сам не смогу… – У Антуана пересохло во рту
– Сможешь, – уверенно кивнул Алекс.
– Нет.
– Да.
Лексус переводил взгляд с одного на другого.
– Блин, как в анекдоте, – нервно усмехнулся он. – Что-то подсказывает, что надо к психиатру, а кто-то подсказывает – что не надо.
Антуан невольно улыбнулся.
– Очень смешно.
– Если твоя судьба не вызывает у тебя смеха, значит, ты не понял шутки, – Лексус криво улыбнулся. – Это я на баннере в метро прочитал.
– Как?.. Как ты себе это представляешь? – Антуан повернулся к Алексу. Тот молча изучал паутину на люстре.
– Знаешь, в чем красота паутины? – он задумчиво потёр висок. – Каждая нить кажется такой хрупкой, но вместе они создают невероятно прочную структуру – единое целое, совершенное и неразрывное. Твой ход, Антуан. Решать тебе.
– Я знаю, что делать, – уверенно вставил Лексус, вскакивая с места. – Ты, – он указал на Алекса, – перестаешь мочить людей, а ты, училo… – он запнулся. – А ты наконец-то соберешь себя в кучку.
– В кучку? – Антуан недоуменно поднял брови.
– Создавать лекарства, писать рассказы, сочинять музыку – это всё еще не делает тебя мастером. Настоящее искусство – научиться играть не отдельные ноты, а всю симфонию целиком. Вот где высший пилотаж – познать себя и сделать это осознанно. – Алекс с интересом поднял на него глаза. – Вот мы, – продолжал Лексус. – Вместо одного уникума получилось трое… хм… талантов. – Он почесал затылок и озадаченно спросил: – Слушайте, а это вообще оптимизация или перерасход материала?
Антуан прыснул, Алекс закашлялся, пряча улыбку, а сам Лексус так и сидел с озадаченным видом, словно действительно ждал научного ответа на свой вопрос.
– Возвращаясь к нашему разговору, – Алекс выпрямился в кресле. – За себя я ручаюсь. Я тоже много что за это время передумал. Убийства – это не мое, слишком примитивно. Есть куда более тонкие способы влиять на реальность. Да и никого я не убивал, так получилось. – Но ты, Лексус, забыл сообщить нам, что будешь делать ты?
– Я? – Лексус удивленно приподнял бровь. – Я постараюсь смириться с вашим присутствием.
Он опустился обратно на стул. Тишина заполнила комнату. В воздухе висел тяжёлый табачный дым. Антуан машинально потянулся к оконной ручке, приоткрыл створку. За окном просыпался город. Отчетливо слышался скрип шин по снегу, редкие гудки автомобилей, звон трамвая на дальней улице.
– А профессор ван Херш? – слова Антуана упали тяжелым камнем. – Он всё знает. Завтра ждет меня у себя. – В комнате стало холодно. – Вот и все, – тихо добавил он и резко захлопнул окно.
Звуки города отдалились, став частью другого, недосягаемого мира. Лексус бросил на Алекса взгляд, полный отчаянной надежды. Но лицо Алекса осталось непроницаемым.
– Может, ты убежишь? – Неуверенно предложил Лексус.
– И потом все время бегать? – пожал плечами Антуан.
– Бегать лучше, чем лежать…
– Да и куда я побегу… Нет, я дал слово. Я пойду к нему, поговорю. Я все-таки тоже ученный…
– Не смеши, – перебил Алекс. – Ты же понимаешь, как это будет? «Какой интересный клинический случай». Твой профессор уже видит в тебе не коллегу, а материал для изучения. Для него ты пациент под таким-то номером, клинический случай с редким и интересным диагнозом «Диссоциативное расстройство».
Лексус кивал, испуганно поглядывая
