Забыть о девочках - Жаклин Баблиц
«Какое же это похищение, если это его собственный ребенок», – причитала Кэти, когда сотрудник полиции штата остановил серый седан на границе с Техасом. Сзади в машине сидела озадаченная Коко, Майло спал у нее на коленях.
Разумеется, со временем все подробности выяснятся. А пока вокруг этой сенсационной новости о благополучном возвращении Коко повисла напряженная тишина. Позднее найдется масса людей, согласных с юной Кэти. Картеру станут оказывать материальную и моральную поддержку, в его лице увидят очередной пример отвергнутого отца и оправдание тому, почему мужчины порой вынуждены вершить правосудие собственными руками.
«Если мужчину довести до крайности…»
И никто даже не подумает извиниться перед Лео Уилсоном за то, что его сделали козлом отпущения. Думая о Картере Коллинзе, Рут вспомнит о Джине и Ари, сестрах, убитых их отцом в Мельбурне. С другого конца света она будет следить за новостями вокруг этого убийства и с изумлением обнаружит, что фокус сместился. Тех, кто в Сети обвиняет мать девочек в поступке отца, уже немало. Даже в центральных СМИ, когда речь заходит о преступлениях Брента Митчелла, вместо слова «убийство» уже начало проскакивать слово «трагедия». Как будто девочек погубили боги, а не озверевший отец, жаждущий причинить боль их матери, заранее все просчитав.
«Если мужчину довести до крайности…»
Пэтти Лавли была права: похоже, все станет только хуже.
Но это еще впереди. А сегодня, в один из августовских дней 2015 года, осмысливая новость о благополучном возвращении Коко, Рут плачет от радости за малышку и ее семью. А еще она знает, что «живая и невредимая» – это только начало. Рут не сомневается: Коко Уилсон ждет много тяжелых дней и еще больше тяжелых ночей.
Вот как она наконец сможет помочь. Она станет для Коко тем, с кем можно поговорить, кто понимает, через что ей пришлось пройти, когда ее похитили. Рут решает при следующей встрече попросить Билла и Пэтти Лавли познакомить ее с семьей Уилсон, когда придет время.
– По-моему, замечательная идея, – говорит Бет. – У тебя, к сожалению, была только я.
Рут звонит инспектору Кэнтону.
– Вы ведь наверняка знали, да? – спрашивает она, сидя в кровати. – Что это, скорее всего, сделал биологический отец.
Он говорит, что обсуждать такие вещи ему не положено, однако голос звучит ласково.
Затем, как и при разговоре с Биллом и Пэтти несколько недель назад, она рассказывает ему обо всем, чем в последнее время занималась со столь неистовой одержимостью. О заморских путешествиях, о подкасте, даже о том, как ходила домой к Бобби Джонсону. Услышав последнее, Кэнтон тяжело вздыхает.
– Почему ты мне не говорила о своих делах? – спрашивает он скорее обеспокоенным, нежели недовольным тоном.
– Наверное, потому, что мне было неловко. Где-то в глубине души я понимала, что веду себя как сумасшедшая.
– Рути, ты не сумасшедшая.
Кэнтон вздыхает уже не так тяжело.
– На этой работе, деточка, мне доводилось видеть всякое. Порой казалось, что моя вера в человечество вот-вот угаснет. Но ты… ты всегда возвращала меня с края пропасти. Я нашел тебя невредимой, вернул родителям, и это был самый прекрасный момент в моей карьере. Черт, Рут, это был самый прекрасный момент во всей моей жизни. Каждый раз, когда я думал о том, чтобы сдаться, предо мной возникало твое лицо. Ты никогда не сдаешься. Возможно, иногда ты испытывала мое терпение, но как ты боролась за этих своих девочек – это нечто.
– О…
«Никогда в жизни я не смогу отблагодарить вас за все, что вы для меня сделали», – хочет сказать она.
– Может, я не способен видеть то, что видишь ты, – продолжает Кэнтон, – но я знаю: им очень повезло, что ты вступилась за них. Если бы не ты, их дела так и остались бы нераскрытыми.
– Остались бы нераскрытыми? – Рут выпрямляется.
– Это мне тоже не положено обсуждать с тобой, но какого черта… Все равно скоро об этом раструбят в новостях, и ты заслуживаешь того, чтобы узнать это первой. Помнишь, недавно в солончаках нашли тело девочки? Это Лори. Твоя Лори. Взятые образцы были сильно разложившимися, поэтому ушло много времени, но в итоге криминалисты сумели получить то, что нужно. Сравнительное исследование провели быстро, потому что в деле уже были данные о ДНК бабушки Лори.
– Но я-то тут при чем? – смущенно спрашивает Рут.
– Ты наделала столько шума, когда пять лет назад начала совать свой нос во все эти старые дела, что на них негласно выделили кое-какие дополнительные ресурсы. В том числе на сбор образцов ДНК у близких родственников, ведь у самих девочек никто образцов ДНК не брал. Их все еще ищут, Рути, честное слово.
– Почему вы мне об этом не рассказывали? – Она не хочет, чтобы это прозвучало как обвинение.
– Я рассказываю тебе об этом сейчас, – без затей отвечает Кэнтон. – Я всегда надеялся, что однажды приду к тебе с хорошими новостями.
После этих слов оба замолкают.
Можно ли считать обнаружение детского тела хорошей новостью? В лучшем случае это горькая победа – они на шаг приблизились к тому, чтобы узнать, кто убил маленькую любительницу книжек Лори. Она пропала в 1991 году. Разгадка тайн двадцатичетырехлетней давности стала чуть ближе.
Ответ на вопрос, кто похоронил эти тайны, – тоже.
Рут вспоминает о карте. Той, на которой точками обозначены пропавшие и неопознанные дети на всей территории США. Она представляет, как еще сильнее приближает карту, чтобы увидеть и теневые точки. Это все те люди, которые знают, что произошло; они образуют собственные созвездия. Их тоже можно отследить. Если продолжать искать то, чего не способны увидеть другие.
Если не ставить крест на своих неупокоенных мертвецах.
– Спасибо, – только и успевает сказать она.
Вокруг нее, переполненные восхищением и благодарностью, толпятся девочки.
Закончив разговор с инспектором Кэнтоном, Рут касается пальцами ложбинки у основания шеи, где висело колечко Бет. Она потеряла его в ту ночь, когда возила Ресслера к
