Лёгкое Топливо - Anita Oni
— Не знаю, что это за месиво, — пробубнил он, — но пусть созревает.
И отнёс флакон в тёмный шкаф.
Когда он закрыл дверцу, вспомнил о таинственных «аудиозаписях» и поволок диски в кабинет. Поставил проигрываться первый попавшийся.
«Что, без меня не справишься, Алан?» — поинтересовался динамик голосом Элеоноры.
«Едешь в суд или к любовнице?» — уточнил он, не оставив ни секунды на размышления.
«Ты зачем отключил внешнее питание, мой рисковый адвокат?»
— Да что за ерунда?! — воскликнул он наконец.
В «Числительных» были, в самом деле, числительные, записанные голосом жены. От одного до десяти, затем двадцать, сорок, шестьдесят, сто, сто двадцать… Пятьсот, и шестьсот, и «возьми чуть левее, красавчик». А потом и правее.
Он, кажется, начал догадываться.
«Развернись, Ал, не упрямься».
Ну точно. Реплики навигатора в исполнении Элли. Занятно она это придумала — должно быть, хотела подарить к Рождеству или так, без конкретного повода. Для новой машины.
Алан вызвал Томми к себе и уточнил, сможет ли тот перепрошить навигатор. Уж что-что, а с этим ботан должен был справиться.
— На «Ягуар»? — уточнил он с паникой в голосе. — Технически, да, но там это… мозги нужно вынуть… А они вшиты где-нибудь за центральной консолью. Я… ну… не знаю…
— Мозги я сам тебе выну, — пообещал Блэк. Прозвучало зловеще двусмысленно.
Обещание он, тем не менее, выполнил: разобрал панель, выкрутил дисплей и осторожно отвинтил мультимедиа-блок. Передал его Ривзу как музейную реликвию.
Как раз в это время привезли лестницу. На первый взгляд — убойная чугунина. Блэку понравилось.
— Ну, бывайте, — отсалютовал он бригаде, нахлобучил заглушки на разодранный блок и уехал в контору.
[1] io ho, tu hai… — спряжение базового глагола «avere» (иметь); следом за ним — первые строки «Божественной комедии».
Сцена 45. Хромые кони и нуар
Китайцы-пылесосоводы прислали письмо, извинялись и ругались одновременно. Говорили, что нет, никак милостивому сэру не могут отгрузить второй пылесос, но фильтры, так и быть, вышлют и просят не гневиться. А заодно отправят скидочный купон. Были вежливы и корректны, но в каждой строчке так и сквозило «ушлая бледнолицая сволочь». Ничего. Пусть побегают.
Приходили стажёры. У него здесь что, детский сад, а не офис? Нагрузил каждого работой и вытолкал взашей.
Прибыли новые материалы из Абу-Даби. Наконец договорились рассматривать дело в Королевском суде — но клиент требовал настоящего адвоката. Причём не самого, с точки зрения Алана, компетентного. Он уже работал с этим выскочкой — в галстуке больше пафоса, чем во взгляде английской королевы, а самому приходится растолковывать детали аж по три раза. Увы, некоторые клиенты свято верят в классическую схему solicitor + barrister, и переубедить их непросто. [1]
Впрочем, ему-то что? Меньше судебной мороки.
Слушание назначили на восьмое ноября.
В Шанхае тоже назначили слушание, и тоже на ноябрь. Этим делом пришлось заняться лично: клиент и без того настрадался со своим порченым грузом, чтобы сбрасывать его на малолетних балбесов.
Но вообще день выдался спокойный, побольше бы таких дней. Нашлось время и самому подобрать мебеля фешенебельные в подвал (с техникой Ривз, конечно, помог, но в дизайне не сёк абсолютно) и книжечку шпионскую дочитать. Тех самых коней Мика Херрона. Можно было обойтись аудиокнигой, но у них имеется досадная особенность: чтобы вычленить главное, приходится слушать от корки до корки. В то время как бумажную версию достаточно прочесть наискосок, слёту выделив ключевые абзацы и пропустив второстепенные. Скорость чтения — такое понятие не пустой звук, в отличие от скорости прослушивания, и каждый стоящий юрист это подтвердит.
Алан Блэк одолел роман за два дня. Мог бы и за один, ещё вчера, но не стал торопиться. Уж больно книга оказалась хорошей. Настолько, что захотелось поделиться впечатлениями.
«Я прочитал…» — написал он в сообщении и тут же стер: как будто отчитывается перед студенткой! Начал сызнова:
> Алан:
>> Роман «Slow Horses» достойный. Слог на уровне: автор явно проштудировал полный словарь, не ограничиваясь разговорником. А Блэк… что ж, похоже, он был достаточно умён, чтобы возглавить ультраправую группку идиотов, но достаточно туп, чтобы поверить, что выйдет оттуда живым.
Его смерть предсказуема, как листопад в октябре. Переоценил себя, недооценил фанатиков. И да, обезглавлен. Символично.
Я, конечно, так просто головы не теряю.
Впрочем, в каком-то смысле мы с ним похожи: оба носим маски. Но у меня, в отличие от него, есть стратегия для любой партии.
Плох тот агент, что не просчитывает собственную гибель. Но мне нравится его фамилия
И потом:
«Он был полноват, среднего роста, средней внешности, да и характером тоже довольно средний».
Ничего общего со мной, как ты понимаешь <<
Блэк откинулся в кресле, улыбнулся своим воспоминаниям. Подумать только, поколение девяностых не так уж безнадёжно. Девчонка подсказала ему отличного автора.
Он заказал два других тома и составил из первого список цитат — для светской беседы, для отсылок и для себя, из того, что привлекло внимание.
Да уж, не каждый день встретишь книгу, в которой MI5 так цинично нагибает сама себя. Ещё и не без помощи слабаков из Слау-башни. Инсценировать похищение пакистанского мальчишки, чтобы героически спасти его на камеру — и грандиозно провалить этот план по всем статьям! Но пытаться до последнего держать лицо и гнуть пальцы. Да, именно такой Алан Блэк и знал Пятёрку. Именно такой её ненавидел.
А Херрон — это больше, чем сатира; для Алана его творчество стало апогеем литературного отмщения. За отца. За себя. За Англию.
Особый отклик у него вызвали так называемые «лондонские правила» — фраза, слышанная им неоднократно в конторах и кабинетах, в судебных чертогах. Но всегда оставалось за кадром, откуда растут ноги у этого выражения. Вроде как, никто толком не в курсе, но каждый старательно делает вид, что знает больше других. А Мик Херрон провёл великолепную аналогию: «Московские правила требовали держать ухо востро, а лондонские — держать задницу прикрытой. Московские правила писались на улицах, лондонские сочинялись в тиши Вестминстерских коридоров и вкратце гласили следующее: за каждый косяк кто-то расплачивается. Приложи все усилия, чтобы это был не ты».
Когда Алан впервые прочёл эту фразу, он скептически хмыкнул: неужели для кого-то это стало озарением? А потом удовлетворённо отметил, что хоть кто-то открыто признал, что некоторые правила рождаются не из стремления к общему благу, а чтобы не оступиться первому. Весьма в духе его окружения.
