Идеальная девушка - Рут Уэйр
Ханна вспоминает о напряженности между Райаном и Эйприл, вежливые улыбки, зловещую перепалку с Уиллом… Неужели Эйприл обдумывала, как уязвить Эмили, улыбаясь, чокаясь с ней и приглашая на кофе? По-видимому, да. Другого объяснения не находится.
На мгновение к горлу Ханны подступает тошнота.
Потом ей приходит в голову кое-что еще. Если Эйприл так разозлилась на Эмили, которая провинилась лишь тем, что была девушкой Райана, то как ее должен был взбесить отказ Райана? Хватило бы у нее злости, чтобы подделать тест на беременность?
В таком случае Эйприл, вероятно, вовсе не была беременна на момент смерти?
С другой стороны, если она была беременна и отец еще не родившегося ребенка отверг ее, это могло объяснить ее злобную выходку в отношении Эмили.
О боже. Хватит шарахаться туда-сюда, гадать и домысливать. Надо найти того, кто реально знает, что больше всего занимало Эйприл в ту неделю. Вот только кто это может знать?
Еще час они по негласному уговору беседуют на другие темы. О ребенке. О делах на работе Уилла. Хью рассказывает смешные истории о пациентках, а Ханна – об эксцентричных покупателях. И только много позже, перед уходом, когда они оплачивают счет и Хью помогает Ханне надеть пальто, признание собеседника вдруг предстает перед ней в совершенно ином свете. От новой мысли из-за приступа тревоги и стыда узлом скручивает желудок, она замирает, не до конца продев руки в рукава пальто. Хью вежливо покашливает, чтобы вернуть ее к действительности.
Если Эйприл так разозлилась на Эмили, бедняжку Эмили, которая ничего ей не сделала, то насколько, должно быть, Эйприл возненавидела ту, что приглянулась Уиллу? Насколько враждебно она была настроена против Ханны?
После
Следующие несколько дней превратились в нескончаемый кошмар. Ханна запомнила только какие-то беспорядочные фрагменты.
Сначала топот бегущих ног, консьерж и персонал колледжа, поднимающиеся по лестнице. Хью, стоящий в коридоре и надтреснутым голосом уговаривающий: «Ее никто не должен трогать до прибытия полиции. Пожалуйста, ничего не трогайте в комнате».
Потом вой сирен, полицейские на лестничной площадке, синие мигалки патрульных машин, освещающих фарами здания на другой стороне Пелэм-стрит и высекающих блестки на спокойной, черной глади реки.
Полиция допрашивала Ханну до раннего утра, в конце концов ей вручили узел с ее вещами и разрешили переночевать в другой комнате в «Старом дворе». На следующий день опять допросы. Ей предоставили новую квартиру над галереями с качественной звукоизоляцией – ее рыдания предыдущей ночью не дали уснуть соседке. Приехали родители Ханны, она поплакала в объятиях матери, еще раз сменила пристанище – на раскладной диван в снятом матерью номере отеля. Колледж закрылся на летние каникулы, но Ханне и Хью не разрешили покидать Оксфорд.
Эмили, Райана и Уилла тоже допросили и отпустили по домам. Никто из них не попал под подозрение. Райан весь вечер провел в баре, его видело множество свидетелей, включая Ханну и Хью. Уилла вообще не было в колледже, он приехал из Сомерсета только в воскресенье утром. Эмили целый вечер провела в библиотеке, проверка ее студенческой карты показала, что она занималась там до одиннадцати вечера, только потом она вместе с другими студентками вышли посмотреть, что происходит и почему полицейские бегают по священному газону Нового двора.
Ханна и Хью – другое дело. Их не подозревали, но они были свидетелями. Это они обнаружили тело Эйприл, а Ханна не так давно жаловалась администрации колледжа на главного подозреваемого всего за несколько дней до смерти подруги.
Лежа без сна рядом со спавшей матерью, пытаясь восстановить в памяти события, размышляя о том, что она могла сделать иначе и что упустила, именно тогда Ханна начала делить свою жизнь на до и после.
До – все было прекрасно. После – все разбито.
* * *
Ханна видела родителей Эйприл всего один раз. Она выходила из полицейского участка, снова дав показания, когда мимо нее прошла высокая блондинка в гигантских солнечных очках и мужчина в обтягивающем внушительный живот сером костюме – лица каменные, суровые. Ханна не могла потом сказать, что подтолкнуло ее к этому, возможно, форма губ и подбородка женщины, но она достала телефон, погуглила родителей Эйприл Кларк-Кливден и быстро нашла их – мать Эйприл, Джейд Райдер-Кливден, и отца, Арнольда Кларка, бывшего банкира из Сити, ставшего частным инвестором.
На давних снимках мистер Кларк вылезал из такси, самодовольно улыбался или пожимал руки после выгодной сделки, миссис Кларк-Кливден входила в спа-салон или выходила из «Харродс», бросая в объектив колючие взгляды. Однако внимание Ханны привлекла недавняя фотография, явно сделанная после известия о смерти Эйприл. Пронырливый папарацци успел запечатлеть лица родителей, когда те торопились сесть в поданную машину. Они были похожи на людей, очутившихся в кошмарном сне, и Ханна прониклась к ним сочувствием, ведь и сама она в нем застряла.
Ей тут же захотелось побежать за родителями Эйприл, сказать им, как ей жаль их дочь, спросить о самочувствии, хотя порыв был откровенно глупым – каким, к черту, могло быть их самочувствие? Для родителей нет ничего страшнее смерти дочери.
Ханна не смогла заставить себя подойти к ним. Она застыла на месте, словно парализованная, и провожала пару взглядом, пока за ней не закрылась дверь полицейского участка.
И вот, десять лет спустя, Ханну вдруг разобрало любопытство. Что сейчас делают мистер и миссис Кларк-Кливден? Как мать Эйприл, о которой дочь отзывалась как о жалкой алкашке, пережила смерть своего ребенка? Настолько ли авторитарен и эгоистичен отец Эйприл? Оправился ли он от горя и продолжает ли делать деньги и управлять своими компаниями? Или мир перестал для него существовать?
Хью провожает Ханну до автобусной остановки, машет на прощанье, она смотрит на стоящую под дождем среди уличных огней фигуру друга, и ее терзают сомнения.
После
Сомнения не иссякают и на следующее утро. Ханна лежит под теплым одеялом рядом с Уиллом, думая об Эйприл, ее родителях и о разговоре с Хью накануне вечером.
Сегодня суббота, у мужа выходной. Ханна тихо, стараясь не разбудить его, поднимается с кровати, но Уилл тут же поворачивается к ней:
– Доброе утро.
Ханна замирает, оборачивается, ежится в ночной рубашке. В комнате прохладно, в воздухе пахнет зимой.
– Доброе утро, – неуверенно отвечает Ханна, все еще
