Идеальная девушка - Рут Уэйр
Уилл вел себя более сдержанно, чем другие, и все равно Ханна была наслышана о его учебе в интернате, отце с ухватками военного, мягкосердечной матери, болезненном разрыве отношений с подругой Эйприл Оливией. Знала, каких преподавателей он не любит и что выбрал профильным предметом на следующий год.
В то же время о том, что творилось в голове у Хью, Ханна представления не имела. Теперь, услышав, как Хью в одиночку сражается со своими страхами потерпеть неудачу на экзаменах, она прониклась к нему симпатией. Хью, конечно, дружил с Уиллом, но тот приятельствовал с десятками студентов и вдобавок встречался с Эйприл. У Хью же имелся только один друг. Ханна впервые представила себе, насколько он, должно быть, чувствовал себя одиноким, когда Уилл куда-то уезжал или пропадал в спальне Эйприл.
– А чего молчал? – нашлась наконец Ханна. – Я понятия не имела, что ты так переживаешь. И зачем тогда ходил на премьеру? Надо было послать Эйприл подальше.
– Ну… – Лицо Хью скривилось. – Просто я… она так распалилась. К тому же ей трудно отказать.
Ханна промолчала. С чем-чем, а с этим она была согласна.
– Я не имею права облажаться, – сказал Хью, когда они проходили под аркой, отделяющей Старый двор от Парка аспирантов. – Знаешь, мои родители небогаты. Не то что предки Уилла. Мой отец – обычный участковый врач, а мать – домохозяйка. Они с трудом наскребли денег на частную школу, а Пелэм и вовсе предел их мечтаний. Мой отец здесь учился, и он очень горд, что я пошел по его стопам. У моих родителей нет других детей, так что все надежды они возлагают на меня одного. Я не могу их подвести. Не имею права.
– Ты их не подведешь, – заверила Ханна, озадаченная отчаянием, прозвучавшем в голосе Хью. Она сжала его руку, почувствовав под перекинутым через нее пиджаком хилые мышцы. – Даже если ты провалишь экзамен, во что я не верю, родители тебя все равно не разлюбят. Разве не так?
Хью лишь молча пожал плечами, потом, словно желая сменить тему разговора, произнес:
– У тебя кожа покрылась пупырышками. Хочешь накинуть мой пиджак?
Ханна, остановившись, дотронулась до лица спутника.
– Хью, почему ты такой добрый?
Он снова слегка пожал плечами.
– Не знаю. Таким ослом, должно быть, уродился.
– Ты милый ослик. Большое спасибо.
Она взяла пиджак Хью, набросила его на плечи и кинула взгляд в сторону Парка аспирантов, где на траве сверкали серебристые капли росы. Ей пришла в голову озорная мысль.
– Не боишься нарушить правила? Последняя неделя триместра. На второй год все равно не оставят.
С минуту Хью не мог сообразить, на что она намекала. А когда понял, расплылся в улыбке.
– Давай!
Они разомкнули руки и побежали по девственному, нетронутому газону, ощущая под ногами мокрую от росы траву. Оба запыхались, добравшись до конца лужайки. Ханна, обернувшись, увидела на жемчужном полотне нетронутой травы четкие следы, уличавшие их в совершении преступления, и подавила желание рассмеяться во весь голос.
Ханна все еще улыбалась, когда они прошли через кованые ворота на Новый двор, и приоткрыла было рот, чтобы что-то сказать – позже она не смогла вспомнить, что именно, – как вдруг остановилась. Из подъезда вышел мужчина. Фигура похожа на… Нет, не может быть.
Она застыла на месте.
Хью, пройдя по инерции еще несколько шагов, заметил, что Ханна остановилась, и обернулся к ней:
– Ты что?
– Тс-с-с! – прошипела она, указывая на другой конец двора. Они стояли в тени тиса, и Ханна была уверена, что человек, медленно бредущий к галереям, не мог их увидеть. – Хью, – испуганно прошептала она, стараясь не шуметь, но достаточно громко, чтобы он услышал, – ты узнал его? Это Невилл, верно?
Ее спутник посмотрел вслед удалявшейся фигуре, снял очки, протер их рукавом рубашки и снова нацепил на нос, прежде чем, прищурившись, проводить взглядом человека, скрывшегося под сводами галереи.
– Э-э… возможно. Рост примерно тот же. А что?
– Я совершенно уверена, что он вышел из седьмого подъезда. Из моего подъезда, – добавила Ханна, перехватив недоуменный взгляд спутника.
– Думаешь, он тебя искал? – после длинной паузы спросил Хью.
Ханна обхватила плечи руками, вдруг задрожав от холода.
– Не знаю.
– Наверное, он просто делал обход.
– Какой еще обход? Зачем ему шнырять по подъездам в такой час?
– Его мог кто-нибудь вызвать, – предположил Хью без особой уверенности.
Руки у Ханны тряслись, и она сунула ладони под мышки, стараясь унять растущее беспокойство. Ей вдруг остро захотелось вернуться домой, в свою комнату, где Эйприл, вероятно, лежала, вырубившись, на диване, даже не смыв грим.
Джон Невилл скрылся из виду в дальнем конце двора под сводами галереи. Ханна, ничего не говоря, быстрым шагом направилась к подъезду. Хью, немного замешкавшись, побежал следом.
Они молча пересекли двор и подошли к подъезду номер 7.
– Ты уверена, что он вышел именно отсюда? – спросил Хью, когда Ханна остановилась, глядя на темноту наверху.
Она пожала плечами:
– Трудно сказать. По-моему, да. Ты действительно не видел, как он выходил?
Хью покачал головой:
– У меня довольно сильная близорукость. Я никого не заметил, пока ты не показала. Ты поднимайся, а я подожду здесь.
– Это ни к чему, он уже ушел, – начала было Ханна, но Хью решительно возразил:
– Не спорь. Пришли мне эсэмэску, когда будешь дома. Я должен убедиться, что с тобой все в порядке.
Лампа отбрасывала на лицо девятнадцатилетнего парня угловатые тени, из-за чего оно казалось не по возрасту тревожным и хмурым.
– Хорошо, – наконец уступила Ханна.
Первый шаг в темноту всегда дается труднее всего. Войти во мрак подъезда – настоящий подвиг, но вскоре датчик на первой лестничной площадке засечет движение и включит свет.
По мере подъема Ханна начала успокаиваться. Ее встречали знакомые запахи и звуки. Из-за двери квартиры номер 4 доносился гулкий голос Генри Клейтона. Он, очевидно, вел один из затяжных политических споров с соседом Филиппом. Ханна по опыту знала, что дебаты продлятся до трех часов утра. На площадке ниже кто-то принимал душ, на лестничную клетку просачивался аромат геля для душа «Дав» и плеск воды.
В квартире доктора Майерса было тихо, хотя под дверью виднелась полоска света. Очевидно, преподаватель проверял экзаменационные работы. Отчего-то эта мысль подействовала на
