Идеальная девушка - Рут Уэйр

– Сегодня у нее большой праздник. И она ужасно расстроилась, что Уилл не пришел.

– Он имел право дать деру, – пробурчал Райан. – Эйприл всю неделю обращалась с ним как с дерьмом.

– Да, успеха она, конечно, добилась, но чертовски всех достала, – подхватил один из актеров. Кажется, Эйприл называла его Луисом. – Больше недели ее вытерпеть невозможно. Респект парню, который мирился с этой истеричкой бо́льшую часть года.

– Может, они просто поссорились? – вставила Клем, похоже, пытаясь переключить разговор на другую тему. – Ее речь смахивала на заявление, что бойфренды не чета подругам. Такое говорят, когда тебя только что бросили.

– Выходит, Эйприл снова на витрине? – спросил Ролли. – Я могу занять очередь? Она, конечно, не подарок, зато выглядит – пальчики оближешь.

– Что значит «снова на витрине»? Насколько я слышал, она ее и не покидала, – похотливым тоном произнес его приятель. Оба загоготали, но Ханне было не до смеха. И Райану, как она заметила, тоже. Он насупился и был мрачнее тучи.

В баре прозвучал первый предупредительный звонок колокольчика. Ханна поднялась.

– Пойду к стойке, сделаю последний заказ. Что кому нужно?

– Мне пинту, – бросил Райан.

– Кому что еще?

– Мне «Гиннесс», спасибочки, – сказал Луис.

Клем отрицательно покачала головой.

– Мне бутылочного, – попросил Ролли тоном, каким обращаются к официантке. – Что у них есть? «Сол»? «Эстрелла»?

– Я выясню, – коротко ответила Ханна.

– Мне лагер, – подал голос Хью. – Позволь пойти с тобой, ты одна не донесешь.

Ханна кивнула, подождала, пока Хью выберется с узкой скамьи, и стала протискиваться сквозь толпу у стойки. Часы показывали без трех минут одиннадцать. Эйприл отсутствовала почти двадцать минут, бар вот-вот закроется. До Нового двора и обратно всего пара минут пешком. Еще десяти с лихвой хватило бы для того, чтобы снять парик и стереть грим. Или она передумала? Пригласила кого-нибудь к себе в квартиру?

– Что заказываете? – крикнул бармен.

Ханна вскинула руку.

– Эй, сейчас моя очередь! – заявил высокий парень в форменной футболке регбиста, втиснувшийся прямо перед Ханной. Колокольчик прозвенел второй раз.

Ханна передумала.

– Кажется, поезд ушел, – сказала она Хью.

– Согласен. Что будешь делать? Спать пойдешь?

Они вернулись к столу, за которым все еще сидел Райан и остальные.

– Прошу извинить. Я не смогла пробиться к стойке.

– Надо было мужика послать, – посетовал приятель Луиса. – Чтобы сделать последний заказ, нужны крепкие локти.

Ханна криво улыбнулась:

– Пойду-ка я лучше спать. Совсем вымоталась. Извините, что ломаю кайф. Рада была с вами увидеться.

– Что? – Райан углубился в спор с парнем, которого Ханна однажды видела в «Клоудс». – Извини, что ты сказал?

– Значит, ты чертов марксист! – не обращая внимания на реплику Райана, продолжал его собеседник.

– Я иду домой, – громче повторила Ханна. – Извини, что не принесла тебе пинту. Не успела.

– Ничего страшного, – ответил Райан. – Послушай, Рич, если ты называешь элементарную перераспределительную бюджетно-налоговую политику марксизмом…

– Я… э-э… иду с тобой, – застенчиво предложил Хью Ханне. – Провожу тебя и все такое.

Она благодарно улыбнулась. После столкновения с Невиллом возле галерей она вечерами частенько озиралась по сторонам. При звуке торопливых шагов сзади на лестнице у нее начинало бешено колотиться сердце, а после заявления доктора Майерса о намерении обсудить с Невиллом ее «утверждения» она жила в страхе, что преподаватель так и сделает, не поставив ее в известность. Тогда Невилл припрет ее к стенке и поинтересуется, что за игру она затеяла. Поэтому Ханна была очень благодарна Хью за предложение ее проводить.

– Если ты не против, то спасибо.

Юноша взял пиджак со скамьи, и они вместе направились к выходу.

Хью и Ханна подошли к двери одновременно со стайкой девушек. Хью отступил на шаг в сторону и с легким поклоном открыл перед ними дверь.

– Ну ты даешь, чувак, – бросила одна из них, проходя мимо. – У меня что, рук нет? Господи, на дворе не девятнадцатый век!

Они со смехом оттеснили Хью в сторону и вышли.

– Спасибо! – извиняющимся тоном сказала Ханна, когда он придержал для нее дверь. После духоты бара воздух на улице был свеж и прохладен.

– Пожалуйста, – с легкой грустью ответил Хью, и Ханна ощутила внезапный прилив охренительного гнева. Хью вел себя очень мило. Он один заметил, что ей неуютно возвращаться в одиночку, и только он помог с организацией вечера, хотя Эйприл не числилась среди его лучших друзей. На самом деле она всегда относилась к нескладному юноше с насмешливым высокомерием, понукала им, заставляла прислуживать, всячески третировала. А Хью… Хью терпел и добродушно улыбался. Пусть его манеры были старомодны – так он пытался наладить контакт с женским полом. Не всем присущ шарм, как, например, Уиллу, не все умеют подначивать и шутить, как Райан. Открыть дверь перед девушкой не бог весть какое преступление.

Ханна взяла Хью под руку и с признательностью ее пожала. Они шли привычным маршрутом по гравиевой дорожке Старого двора. Ханна отметила, что Хью выглядит уставшим и осунувшимся; впрочем, в тусклом свете луны и фонарей трудно было как следует рассмотреть.

– Как твои дела? Все в порядке?

– А-а… нормально, – ответил Хью, небрежно пожав плечами. – Должен признаться, что я сильно переживаю за годовые экзамены. Боюсь, запорол задание, которое делал после премьеры.

– Вот как? – удивилась Ханна. Она вспомнила, как Уилл называл Хью самым головастым парнем в классе. – Наверняка ты зря беспокоишься. Все всегда думают, что они запороли экзамен, пока не узнают результат. Все будет нормально.

– Ой ли? – скривился Хью. Ханна была потрясена – приятель едва сдерживал слезы. – На медфаке не позволяют проваливаться на экзаменах, ты в курсе? Если не тянешь, тебя вежливо попросят уйти. Этот год… если честно, потряс меня до основания. В Карни не любили лодырей, но учителя всегда были на твоей стороне, помогали не отстать. В Пелэме… такое ощущение, что ты барахтаешься в одиночку. Понимаешь, о чем я?

Ханна промолчала. Она не могла решить, какой ответ лучше выбрать. По правде говоря, она не разделяла ощущения Хью – переход к университетской жизни дался ей легче, чем она ожидала. В Додсуорте ее никто особенно не поддерживал. Нет, ей, конечно, желали успеха, однако таких учениц, как она, были сотни.

Из своих новых друзей Ханна знала Хью меньше всех. Райан – дерзость, остроумие. Эмили – сухой юмор, сарказм. Ханна встретила их меньше года назад, а чувствовала себя с ними легко и свободно. Выучила наизусть их любимые истории, запомнила особые словечки, знала, с кем они раньше дружили, с кем первый раз переспали и какими никчемными