Пончиковый легион - Джо Р. Лансдейл
Я наконец встал, голый, как новорожденный. Натянул скомканную на полу пижаму, сунул ноги в тапочки и поплелся на кухню. Скрэппи открыла все ставни. От света у меня сразу заболела голова. Она у меня болела почти от всего.
Скрэппи стояла перед шипящим «Кёригом» и наблюдала, как машина цедит кофе в ее чашку. Она посмотрела на меня и улыбнулась.
– Сдается мне, надо вычеркнуть F из нашего списка, – предложила она. – Она вгоняет тебя в летаргию.
– А мне F нравится.
– Кому бы, черт возьми, не понравилось, но о своем здоровье тоже надо думать.
– А знаешь, что мне снилось?
– Что-то грязное, и там была я?
– Не совсем. В смысле, ты там была. Голая, за рулем одной из тех больших машин на складе.
– И где я ехала?
– Не знаю. Но неслась, будто ад наступал тебе на пятки.
– А где был ты?
– А я присутствовал, но как бы в эфире. Наблюдал и все видел, типа как всеведущая сущность.
– И что там было дальше?
– Ничего. Просто ты вела машину. Не то чтобы эротический сон.
– Ладно. Ну а мне приснилось, что я на автограф-сессии.
– Правда?
– Ну, не совсем. Но очень хотелось бы. И чтобы это произошло не во сне, а по-настоящему – на автограф-сессии книги, которую написала я или мы с тобой.
– Знаешь, я когда-то видел такой сон, и он сбылся. Прикол в том, что впервые я раздавал автографы, сидя за карточным столом в «Барнс энд Ноубл» в Тайлере, и организаторы забыли повесить объявление о том, что в этот день я у них буду проводить автограф-сессию. Оправдались, сказали, что разместили анонс в соцсетях. Не знаю. Может, так и было. Много людей подходили, смотрели на книгу и спрашивали: «Это вы написали?» Меня так и подмывало ответить: «Нет, я подписываю за автора, пока он в туалете». В тот день я продал три книги. Одну купил мой брат. Вторую – Черри, а какая-то пожилая женщина, наверное, пожалевшая меня, – третью. Может, у нее тоже есть сын-неудачник.
– Не сказала бы, что ты неудачник.
– Позже удалось продать побольше. Дело пошло. Просто пытаюсь предупредить тебя: не жди, что люди повалятся к твоим ногам. На карточных столах помещается куда больше книг, чем обычно продается.
– Сейчас продажа и одной книги кажется мне волнующей перспективой.
Кофе мы выпили за столом; правда, мне пришлось встать и найти пульт, который я иногда путаю с телевизионным, чтобы закрыть ставни и избавить себя от беспощадных лучей утреннего солнца. Я положил пульт на стол рядом со своей чашкой.
Пульты. Гаджеты. Технологии. «Улучшайзеры» нашей жизни одновременно усложняли ее. С технологиями или же без них я пришел к выводу, что мы живем в антиутопии. Она подкралась к нам, как лев к антилопе, а мы и не заметили. И теперь она неторопливо и аккуратно пожирает нас.
Я поднялся и какое-то время работал. Когда спустя несколько часов сошел обратно, Скрэппи сидела за обеденным столом и яростно строчила в тетради для сочинений, которые покупают учащимся в старших классах и в колледже. Ее шариковая ручка проворно царапала бумагу. Ноутбук стоял раскрытым на столе, немного в стороне, но все же в пределах досягаемости.
Облокотившись на разделочный столик, я смотрел, как она пишет. Это продолжалось минут пятнадцать.
Скрэппи вдруг подняла голову и, увидев меня, сказала:
– Люблю делать заметки на бумаге, а потом переносить в ноутбук. А ты?
– В основном сразу в текстовом редакторе. Как у тебя дела?
– Неплохо. Думаю, можем объединить наши идеи и взгляды на все происходящее для материалов книги. Хочешь взглянуть на мои наброски?
– Хочу.
Я сел за стол и стал читать. Заметок было много, и все предельно краткие. Там было о нашем визите на Посадочную площадку, о пончиках с наркотиками.
– И это все ты записала сегодня утром?
– Ну да. Память у меня хорошая.
– Похоже на то. Что ж, я впечатлен.
– Погоди, ты еще не читал, как я действительно пишу.
– Есть образцы?
– Есть.
Она показала мне несколько статей, которые написала, когда работала по найму. Одну из них опубликовал «Техасский хайвей», другую – «Техасский обозреватель», а третью Скрэппи безуспешно пыталась продать в «Техасский ежемесячник». Это была добротная статья о преступлении, произошедшем в Тайлере, штат Техас: проповедник, коллекционировавший оружие, убил свою жену. Наверное, если собираешься стать священником, непременно нужно согрешить, чтобы потом рассказывать другим, как это дурно.
Статья получилась основательно подготовленной и написанной хорошим языком. Я не мог взять в толк, о чем думали редакторы, отвергнувшие ее. Возможно, для такого рода журнала авторский язык мог показаться слишком стильным – но уж точно не для книги о реальных преступлениях.
– Знаешь, Скрэппи… Я не понимаю, зачем тебе нужен я. Ты умеешь писать. И наброски твои хороши.
– Мне нужен твой опыт. Ты можешь сократить время моего обучения.
– Думаешь?
– Думаю.
Я протянул ей руку через стол.
– Мы ведь уже договорились, – сказала она.
– Но не закрепили договор рукопожатием. Я верю в устную договоренность.
Скрэппи энергично потрясла мне руку:
– По рукам!
48
В Восточном Техасе, в отличие от более пустынных и бесплодных Северного и Западного, труднее разглядывать звезды из-за деревьев, но на моем заднем дворе деревья не росли, хотя участок был окружен ими.
Оседлав высокий табурет и уткнувшись в окуляр телескопа, можно слушать, как насекомые царапают смычками свои скрипки, а лягушки выдувают басовые ноты, и под этот аккомпанемент увлеченно наблюдать за Вселенной.
Я снова установил телескоп на заднем дворе и направил его на Венеру, чтобы показать ее Скрэппи. Она запищала от удовольствия – так ей понравилось.
– Как волшебно, Чарли!
– Ага, волшебно. А теперь слезь-ка с табурета – я наведу на звездное скопление.
Так мы развлекались в течение нескольких часов, передвигая телескоп и табурет, и по очереди смотрели. Когда ощутимо похолодало, мы решили закруглиться. Я запер телескоп в кладовке рядом с гаражом.
Вернувшись в дом, я взял смартфон со стола в гостиной.
Мне пришло голосовое сообщение.
С мобильника шефа.
Но оно было не от шефа.
Я услышал:
«Это Лилиан, секретарь шефа. Он хочет вас видеть. Он в больнице. Сердечный приступ. Его перевели из отделения интенсивной терапии, и он чувствует себя немного лучше, если не хорошо. Больница единственная в Мэйтауне, поэтому найти ее не составит труда. Он просит
