Замок проклятых - Ромина Гарбер
– Хорошо, – говорит она, – жду тебя через четыре часа на la comida.
Я прокалываю палец и капаю кровью на планшет. Книжные полки разъезжаются, и я поднимаюсь в секретную комнату на вершину башни, здесь ничего не изменилось с моего последнего посещения.
На этот раз я не обращаю внимания на письмо от Бралага, а подхожу к записным книжкам и открываю некоторые из них наугад. Все они подписаны на внутренней стороне обложки, и, когда я листаю страницы и читаю текст, слова переводятся сами собой, как вчера.
Бегло просматриваю список ингредиентов, инструкции, как сварить то или иное зелье, читаю заклинания, которые, как утверждают их авторы, способны на все – от выращивания цветущего сада до вызывания вещих снов. Попадаются даже советы, как приготовить чай, выпив который говоришь только правду. Под рецептом чая читаю приписку, что необычный чай действует только на членов семьи Бралага и только в пределах замка Ла Сомбра.
Просмотрев несколько записных книжек, я понимаю, что Беатрис сказала мне правду: чтобы сотворить колдовство, необходимо присутствие обоих близнецов. Так как же Тео удалось колдовать в одиночку той ночью?
Я открываю новую записную книжку и читаю имена, нацарапанные на внутренней стороне обложки: «Матильда и Жозефина». Я листаю книжку и вижу, что исписана только одна страница, остальные страницы белые:
«Несчастья начались, когда мне исполнилось шестнадцать. Странные взрывы вокруг замка – энергетические разряды. Один из таких разрядов убил дедушку. Чем сильнее этим интересовалась полиция и журналисты, тем чаще исчезали люди. По иронии судьбы, это привлекло еще больше любопытных.
Папа превратился в замкнутого нелюдима. Он и его брат-близнец вечно мрачные, уже и не помню их радостными.
Правда, потом папа стал излишне болтлив: начинал говорить о чем-то и будто не мог остановиться, такая болтовня всегда приводила к какому-то признанию. Так я узнала о Жозефине – моей сестре-близнеце.
Папа с братом отправили ее в другой замок, когда ей было четыре. Они не сомневались, что ее дух вернулся и теперь преследует нас за то, что мы не смогли вернуть ее домой.
После своего признания папа покончил с собой.
Пусть эта моя запись послужит кому-нибудь предупреждением: держитесь подальше от записных книжек. Не отправляйте никого в другой замок. Не будите проклятье!»
Я зачиталась записными книжками и опоздала на встречу с Беа. Это плохо. Она наверняка страшно волнуется. Я сбегаю на первый этаж и спешу к двери.
Бах! Бах! Бах! Кто-то изо всех сил барабанит по двери дверным молотком в виде гаргульи, грохот эхом разносится по холлу, я затыкаю уши, чтобы не оглохнуть.
Бум! Бум! Бум. Встревоженно колотится сердце в ритм грохоту.
Это вряд ли тетя, у нее есть ключ. Может, если я не буду шуметь, они решат, что никого нет дома? Я слышу, что вдалеке звонит телефон. Либо Беатрис пытается мне дозвониться, либо у меня просто звенит в ушах, потому что мои барабанные перепонки необратимо повреждены этим жутким стуком.
– Эстела!
«О боже, это Фелипе!» – в ужасе понимаю я.
– Эстела! – кричит он сдавленным от волнения голосом. – Открой дверь!
Он как будто страшно напуган, но я не двигаюсь с места.
– Что случилось? – кричу я ему сквозь толстую деревянную дверь. – Где ты был? Куда уезжал?
– Твой дядя меня похитил. Я сбежал, но он гонится за мной. Родители никогда мне не поверят, они боготворят вашу семью. Никто не поймет, кроме тебя. Впусти меня!
Пальцы дрожат, я прижимаю руки к бокам, чтобы не поддаться искушению. Я больше не могу доверять Фелипе и потому не уверена, что он говорит правду.
– Мне… мне нельзя, – отвечаю я, – тетя вернулась. Она говорит, что нельзя никого впускать в замок. Помнишь, что случилось с тобой в прошлый раз?
– Как ты можешь! Я знаю, ты злишься, но ведь он убьет меня!
– Не убьет, – отвечаю я, а во рту у меня сухо от страха. А вдруг он прав? – Ему от тебя ничего не нужно. – Непонятно, кого я уговариваю – себя или Фелипе.
– Тогда зачем он меня держал в полуразвалившейся лачуге? Я с трудом оттуда выбрался.
Зачем вдруг Фелипе понадобился Тео?
– Иди домой! – кричу я. – Или в клинику к Беа, она позаботится о тебе. Хорошо?
– Я не могу пойти в город, он найдет меня! Он наверняка уже напал на мой след, если ты меня не впустишь, он убьет меня, и ты будешь в этом виновата!
Я чувствую, как на глаза наворачиваются слезы.
– Ты прав, Фелипе. Я проклята. Держись от меня подальше!
– Твое проклятье пало и на меня. Неужели ты не понимаешь? Он собирается убить меня… Но, похоже, тебя это не особо волнует.
– Тебе нельзя в замок, – настаиваю я уже более твердо, – если ты боишься, я провожу тебя в клинику…
– Да не парься!– кричит Фелипе.– Я пойду в полицию и все им расскажу! Им и объяснишь, когда они придут, про свое проклятье…
Я все же распахиваю дверь.
– Я пойду с тобой, и мы расскажем тете обо всем, что с тобой случилось.
Ключ у меня в кармане, я хочу закрыть дверь, но не успеваю, Фелипе проскакивает мимо меня.
– Эй! Фелипе! – окликаю я, но парень не оборачивается и не замедляет шаг. Внутри у меня все холодеет, я в ужасе понимаю, что дважды совершила одну и ту же ошибку.
Теперь Беа больше не будет мне доверять.
– Фелипе, подожди! – Я бегу за ним в большую залу с арочным потолком. – Что дяде нужно от тебя?
Парень, который оборачивается ко мне, совсем не похож на того Фелипе, которого я знаю: больной, осунувшийся, кожа блестит, будто обмазана чем-то липким, а глаза беспорядочно бегают. Он что-то высматривает или кого-то.
– Сначала расскажи мне, что произошло, – требует он, схватившись за спинку кожаного дивана.
– Когда?
– После того как я отключился. – Он тяжело дышит, будто задыхается.
– Давай сядем, – предлагаю я, и Фелипе тревожно оглядывается по сторонам, будто боится, что я заманю его в ловушку. Я устраиваюсь на диване, он садится рядом. По выражению лица и по позе видно, что он расслабился.
– Дядя брал кровь из обеих моих рук, пока я не потеряла сознание, – говорю я. – Я проснулась на следующее утро на земле возле Ла Сомбры. А что ты помнишь?
– Я очнулся в пустой лачуге, – отвечает Фелипе и нервно сглатывает. – Твой дядя в ней живет. Он выходит только по ночам, поэтому его никто не видел. Две ночи назад он притащил меня на то же самое
