Современный зарубежный детектив-15. Книги 1-16 - Рада Джонс

Я отшатываюсь.

Она силится сесть. С воплем падает обратно.

Я хватаю пару перчаток и спешу ей на помощь.

Она взвизгивает, ее грязные ногти впиваются мне в кожу. Глубоко.

Я вырываюсь и смотрю на руки: на коже остались красные отметины в форме полумесяцев. Это мне в знак признательности за помощь.

— Помогите…

— Я скоро вернусь.

— Не уходите… умоляю… не уходите…

Она начинает выть.

Я мою руки. Два раза. Затем ввожу свой пароль и захожу в электронную базу данных, чтобы узнать, с кем имею дело.

Ага, вот она. Пятая палата. Глэдис Вон, 86 лет, перелом бедра.

Хочется, конечно, заглянуть в ее медицинскую карту, но это слишком рискованно. По закону о преемственности и подотчетности медицинского страхования сведения о пациентах теперь охраняются; если меня поймают, всему конец.

К счастью, компьютер у меня за спиной включен. Не знаю, кто им пользовался до меня, но из своей учетной записи простофиля не вышел. Отлично.

Нахожу карточку пациентки. Да она полная развалина. Поступила из дома престарелых. Деменция. Мерцательная аритмия. Антикоагулянты.

Плохо дело. С такими показателями вероятность дожить до следующего года не больше пятидесяти процентов. Ей осталось от силы пару месяцев. Да и то если повезет. И эти месяцы будут пыткой. Постоянная боль, когда меняют подгузники. Пролежни на спине. Она будет гнить в собственной моче. Не хотелось бы оказаться на ее месте.

Просматриваю назначения. Самая малость морфина. Торадол, парацетамол. Все это ей особо не поможет.

Оглядываюсь по сторонам. Все заняты своими делами.

Тогда я отправляюсь в комнату отдыха за волшебной ампулой. Закачиваю в шприц все пятьсот микрограмм. Жидкость кристально чистая. Она сулит счастье и покой.

Возвращаюсь. Старуха таращится на меня, словно впервые видит.

— Ты кто?

Я улыбаюсь.

— Вот и подоспела ваша помощь. — Ввожу содержимое шприца в капельницу. — Ну как, Глэдис? Вам уже лучше?

Искаженное мукой лицо расслабляется. Старуха улыбается, обнажая десны с редкими пеньками оставшихся зубов. Она счастлива.

— Я тебя знаю. Ты ангел.

Я? Ангел? И тут до меня доходит.

Я ангел милосердия. Ангел смерти.

Я и правда ангел.

Глаза старухи сияют.

А потом она опускает веки.

Глава 3

Чтобы войти в отделение неотложной помощи, Эмма привычно ввела пароль. Внутри царил холод. Кондиционеры работали на полную катушку: их, как обычно, не выключили. Исходящий от ламп свет с синеватым отливом тоже казался холодным и безжалостным. Эмма залезла в мобильный проверить, нет ли ответа от Тейлор. От дочери уже два дня не было весточки. Плохо дело. Интересно, что она задумала? Впрочем, ничего хорошего ждать не приходится.

Эмма хотела позвонить Тейлор, но времени не было. В коридоре стояли носилки с пациентами. Небось, все палаты забиты под завязку. Пищали датчики, стонали больные, звонили телефоны. Пахло хлоркой и кровью. Эмма провела удостоверением по считывающему устройству и вошла в компьютерную систему.

Внезапно раздался леденящий кровь вопль, перекрывший окружающий шум. За первым криком последовал еще один. Ну вот, началось. Цирк зажигает огни.

Джуди, старшая медсестра отделения, тронула Эмму за плечо:

— Доктор Стил, можно вас в первую палату?

Эмма не стала задавать лишних вопросов. Взяв стетоскоп, она поспешила туда, где требовалась ее помощь.

Надрывно голосят датчики. Старуха. Дряхлая. Синюшный цвет лица. Глаза закрыты. Острые скулы, кажется, вот-вот прорвут обтягивающую их пергаментную кожу. «Давненько она не лакомилась стейками», — мелькнула мысль у Эммы в голове.

Она переступила порог.

Медсестра Фейт, крупная красивая девушка, оторвала взгляд от капельницы. Бренда — вторая сестра, миниатюрная брюнетка с кожей шоколадного цвета, отключила сигнал тревоги.

Ненавистница Эммы, доктор Энн Ашер, стояла у изножья койки и смотрела, как врач-стажер делает интубацию. При виде Эммы серые глаза Энн потемнели.

Врач-стажер из новеньких согнулся над пациенткой, сунул клинок ларингоскопа в полуоткрытый рот и отодвинул язык старухи, освобождая место для интубационной трубки.

Клинок ларингоскопа в крови. Значит, предыдущие попытки стажера оказались неудачными. Интересно, сколько всего их было?

Пульмонолог держал наготове эндотрахеальную трубку. Орали датчики. Эмма глянула на показания. Давление низкое. Уровень кислорода в районе восьмидесяти. Для интубации маловато.

Она придвинулась поближе. Пульмонолог наконец увидел ее и просиял.

Эмма прочистила горло.

— Ну как, ребята, помощь нужна?

Стажер поднял на нее взгляд, и клинок ларингоскопа звякнул о пару оставшихся у старухи зубов.

— Спасибо, справимся сами, — отозвалась Энн. — Давай, — бросила она стажеру, отворачиваясь от Эммы.

Датчики заверещали еще громче, сигнализируя о критическом состоянии больной.

Кислород уже семьдесят три.

— Вы-то, может, и справитесь, а вот пациентка нет, — мягко улыбнулась Эмма.

— У нас все под контролем, — огрызнулась Энн.

— У вас-то само собой, а у нее? — Эмма кивнула на старуху: — Эпикриз?

— Поступила из дома престарелых. Девяносто восемь лет. Деменция. Попала к нам из-за низкого содержания кислорода и высокой температуры. У нее есть отказ от проведения реанимационных процедур, но он старый и не подписан, — ответила за Энн Бренда.

— Полагаете, ей нужна интубация? — Эмма перевела взгляд на Энн.

— Иначе она умрет!

— Она умрет в любом случае. Дайте ей спокойно уйти.

— Стажеру нужна практика. Это же отличная возможность: ни родственников, ни отказа от реанимации. Такой шанс упускать нельзя.

Улыбка исчезла с лица Эммы.

— Перед вами не шанс и не возможность. Это человек, заслуживший покой. А стажер пусть учится на других пациентах.

— У нее нет отказа от реанимации. Или вы предлагаете нам сидеть сложа руки? Может, мы ее еще и вытянем.

— Ей девяносто восемь лет, у нее деменция. Пациентка умирает, ее уже не спасти. Но она не подопытный кролик. Отнеситесь к ней просто по-человечески, а большего и не нужно.

— Да что с вами такое, в конце концов? — Энн повысила голос. — Профессиональное выгорание? Не хотите работать? Я в первый же день поняла, что зря вас назначили завотделением!

Прищурившись, Эмма ответила спокойным тоном:

— Она ваша пациентка. Решать вам. Но потом я с особым вниманием изучу все ваши действия. Где это видано, что больные должны страдать ради обучения стажеров? Как ни старайтесь, она все равно умрет. Причем скоро. Повторяю: дайте ей спокойно уйти; большее не в наших силах. Пациент превыше всего. Всегда. Если вы об этом забыли, то какой тогда из вас врач?

Энн скривилась, словно наступила в кучу собачьего дерьма.

— И вы еще считаетесь врачом неотложки! Вам в психиатры надо.

— Моя специализация — не ваше дело. За собой лучше следите.

Энн побелела, лишь щеки пылали румянцем. Она повернулась