Старый дом рыбака - Ольга Владимировна Которова
***
Ардо не могла отвести взгляда от тела Алексея Кирилловича. Для нее мир словно замер. Она не слышала, что творится вокруг, а в сознании билась одна мысль: «Живым никто из этой комнаты не выберется».
Давид дернул ее за руку.
— Слушай сюда! — скомандовал он. Мила тряхнула головой, прогоняя нарастающую панику. — Я отвлеку ее, а ты возьмешь нож и проведешь им по прутьям клетки, ясно? Это ослабит ловушку, и, возможно, у рыбака получится выбраться.
Мила понятия не имела, как повредить невидимую клетку ножом, но не стала спорить. Она подобрала нож с пола и, не удержавшись, посмотрела на тело полицейского.
Жена рыбака, похоже, заподозрила неладное. Она полетела в их сторону, но Давид был быстрее. Все еще сидя на полу, он вскинул руку. Мила заметила, что его ладонь разрезана и из раны сочится кровь.
— Иди! — рявкнул Давид.
Ардо вскочила и рванула к клетке с рыбаком. Позади раздался рык, но Мила не остановилась. Добежав, она полоснула ножом по прутьям. Долгое мгновение ничего не происходило, а затем клетка начала бледнеть. Вскоре прутья уже еле просматривалась.
Болезненный стон заставил ее обернуться. Рука Давида с порезанной ладонью висела плетью, а из плеча торчал еще один осколок стекла. Мила, выронив нож, устремилась к мужчине, а перед женой рыбака возникли две полупрозрачные фигуры. В одной Ардо признала девочку, утонувшую в море в день ее приезда. Вторым был невысокий подросток. Они окружили мать, и на ее полупрозрачном лице впервые показались недоумение и растерянность.
Дети что-то шептали родительнице, но Мила даже не пыталась вникнуть в их слова. Она добралась до Давида. Мужчина уже выдернул стекло, бросил его на пол и кое-как зажимал рану. Причем если в прошлый раз брошенный призраком осколок только слегка задел кожу, то эта рана — явно глубокая.
— Что нам делать? — прошептала Мила.
Она ощущала себя беспомощной. Давид на глазах становился все бледнее. Он явно потерял много крови. Следовало отсюда выбираться, но как? Дверь не годилась: возле нее стояли призраки. Уйти через окно? Мила глянула на то, в котором торчал стул, и отмела этот вариант: остатки стекла требовалось выбить, что привлекло бы внимание.
— Он выбрался, — едва слышно произнес Давид. Мила проследила за его взглядом.
Из клетки выскользнул рыбак и направился к жене.
Мила умоляюще посмотрела на Давида.
— Нам нужно уходить.
Давид попробовал встать. Не получилось: ноги его не держали. Ардо попыталась его приподнять, но сил справиться с крупным и тяжелым мужчиной ей не хватило.
— Помоги же мне, — прошептала она. Давид, стиснув зубы от боли и опираясь на девушку, кое-как поднялся. — Давай попробуем через дверь, пока дети отвлекают мать.
Мужчина ничего не ответил. Его кожа в свете до сих пор горящих свечей казалась мраморной.
Им удалось пройти лишь пару шагов, когда ноги Давида подкосились. Он едва не упал, но Ардо каким-то чудом удержала.
— Я держу, держу. Не отключайся, пожалуйста, — заклинала она, буквально таща его на себе.
К тому времени дети и муж обступили мать. Та зверем в клетке заметалась между ними, но, к счастью, выбраться не могла. Призраки подходили к ней все ближе, сужая и сужая круг. Внезапно пространство озарила призрачная вспышка, и вся семья рыбака исчезла.
Дом содрогнулся, будто облегченно выдохнул.
Ардо замерла, не понимая, что произошло. Из ступора ее вывел грохот в прихожей. А потом в дверном проеме, где все еще лежало тело Алексея Кирилловича, появился отец Игнатий.
Давида окончательно покинули силы. Он безвольно запрокинул голову, его глаза закатились. С огромным трудом, но Мила его в очередной раз удержала и как сумела аккуратно опустила на пол.
Священник, обогнув тело полицейского, подбежал к ней.
— Вызовите скорую! — воскликнула Мила. Но незваный гость и без ее напоминаний уже достал из кармана сотовый и кому-то звонил.
Мила погладила Давида по лицу. Кожа оказалась слишком холодной. Все, что она могла сейчас для него сделать, — это зажать сильно рану, надеясь остановить кровотечение.
Игнат быстро осмотрел помещение, а затем убрал руку Милы.
— Я помогу, — глухо произнес он и прижал рану сам, давая девушке отдохнуть.
Ардо немного отползла и села, тяжело дыша. Холодный ветер, дувший из окна, трепал ее волосы. Но при этом и остужал голову, едва не кипящую от стремительности событий.
Посидев, она собралась с силами и поднялась на ноги. Подошла к телу Алексея Кирилловича. Лицо мужчины оставалось спокойным, в глазах не было страха. Протянув руку, Ардо прикрыла его веки.
В гостиную снова кто-то вошел. Ардо подняла голову и встретилась взглядом с Антоном. Тот, в первое мгновение застывший статуей, медленно-медленно двинулся к ней.
— Мне очень жаль, — одними губами прошептала Мила.
По веснушчатому лицу Антона потекли слезы. Он присел рядом с телом деда, а затем уткнулся в пол и зарыдал.
Ардо отвела глаза. Она неимоверно остро чувствовала свою вину. Это она убила старика. Это она виновата в его смерти. Если бы она не упорствовала в своем стремлении освободить души, участковый бы не погиб.
Минут через пять приехал местный фельдшер. С помощью священника он погрузил Давида в машину и повез его в больницу. В доме осталась Мила, отец Игнатий, Антон и труп Алексея Кирилловича.
Вызванная из города полиция прибыла только к утру.
Эпилог
В поселке Мила и Давид провели еще четыре дня.
После того как полиция уехала, забрав тело Алексея Кирилловича, Ардо быстро собрала свои вещи и ушла к отцу Игнатию. Она больше ни минуты не хотела оставаться в старом доме рыбака.
Раны, нанесенные Давиду призраком, были не смертельны. Доктор уговаривал его полежать в больнице еще хотя бы два-три дня, но Давид не согласился. Однажды, после того как навестила Давида в больнице, Мила зашла в полицейский участок, чтобы выразить соболезнования Антону. Но участковый и слушать ее не захотел. Зато очень красноречиво намекнул: Миле с Давидом желательно побыстрее покинуть поселок. И девушка прекрасно понимала причину его злости на нее. Этот отпуск она запомнит на всю оставшуюся жизнь.
Путь до Москвы в памяти Милы не отложился. В аэропорту их встретил молчаливый и хмурый Громов. Отвезя Ардо домой, они с Давидом уехали.
Очутившись в своей квартире, Мила наконец-то почувствовала себя лучше. Родные стены и привычный запах позволили расслабиться, только вот память не отпускала: то и дело подкидывала
