Старый дом рыбака - Ольга Владимировна Которова
Несколько секунд она стояла, молясь, чтобы сон не превратился в реальность. Наконец, взяв себя в руки, вышла в коридор и направилась к спальне Давида.
Постучала, но ей никто не ответил. Выдохнув, Мила нажала на ручку и толкнула дверь.
Давид с закрытыми глазами лежал на спине. Мила не поняла, спит он или… Она подошла к кровати. Грудная клетка мужчины не поднималась, а место, где в ее сне была рана, сейчас скрывало одеяло.
Девушка нагнулась. Секунда. Вторая. Третья. Ничего не менялось. Мила потянулась к одеялу, намереваясь его стащить и убедиться, что в груди мужчины нет пулевого отверстия.
И тут Давид распахнул глаза.
Мила вскрикнула и отшатнулась.
— Что случилось? — недоуменно спросил Давид. Он сел на кровати. Одеяло сползло, обнажив тонкие линии татуировки.
Ардо не сразу нашлась с ответом. Успокоив зашкаливающее сердцебиение и отдышавшись, она призналась:
— Мне… Мне приснился сон… И я решила проверить, все ли с тобой в порядке.
Давид, не двигаясь, молча смотрел на девушку. От его пристального взгляда Мила смутилась. И вздрогнула, когда лежащий у подушки телефон зазвонил.
Как выяснилось, сработал будильник. Давид встал с кровати, подошел к выключателю. Нажал. Свет не загорелся.
— Кажется, во всем доме нет света, — пробормотала Мила. — Я видела в шкафу на кухне свечи, — добавила она и вышла из спальни.
— Я проверю щиток! — крикнул ей вдогонку Давид.
Мила вернулась в свою комнату и взяла телефон с тумбочки. Ее будильник тоже зазвонил. Отключив его, девушка переоделась в свежую футболку джинсы и спустилась на первый этаж.
Едва она дошла до кухни, свет в доме вспыхнул, на мгновение ослепив. Хлопнула входная дверь. Судя по всему, пока она переодевалась, Давид успел сходить в пристройку.
— Пробки выбило, — сообщил мужчина, входя на кухню.
***
Поездка Громова к родственнице рыбака вышла небыстрой: дорога заняла три часа. Увы, женщины не было дома. На звонки она по-прежнему не отвечала, а потом и вовсе отключила телефон. Евгений Валерьевич опросил соседей, но те и знать не знали, где пропадает хозяйка нужной квартиры. Все, что оставалось Громову, а вместе с ним и Миле с Давидом, — это ждать.
Давид сидел в кресле, откинувшись на спинку и прикрыв глаза. Мила же сначала расположилась на диване, пытаясь отвлечься в ноутбуке. Но, не выдержав пытку временем, встала и начала мерить шагами гостиную.
Именно в гостиной они решили проводить ритуал. Давид сказал, что это идеальное место. Когда он обсыпа́л пол солью от Алевтины, чертя границы, Мила ожидала, что призраки как-то себя проявят. Особенно рыбак. Знает же, что его хотят поймать. Но они молчали.
— Уже полдвенадцатого, — тихо проговорила Ардо, остановившись напротив Давида.
После слов Милы он открыл глаза и взял с журнального столика телефон. Набрал номер Евгения. Тот поднял трубку лишь через семь длинных гудков. Давид включил громкую связь.
— Ну что там? — ровным голосом спросил он. Если Мила не могла скрыть нервозность, то Давид казался спокойным как удав и уверенным в победе. Будто он проводит подобные опасные ритуалы по десять раз на дню.
— Пока ничего. Сижу возле подъезда. Рабочий день давно закончился. Где она пропадает — без понятия.
— А вдруг она не живет по адресу прописки? — нервно предположила Мила.
— Соседи подтвердили, что женщина живет здесь. У нее нет ни мужа, ни детей. Где она может задерживаться после работы, никто не знает. Я на работу звонил: она ушла в семь вечера.
— И что теперь? — растерянно спросила Мила, бросив взгляд на Давида.
— Делать ритуал, — развел руками тот. — Если эта родственница и скажет что-то интересное, то будет уже поздно. У нас есть кое-какие данные об этой семье, их должно хватить для запечатывания призрака. И личная вещь, — Давид нахмурился. — Надеюсь, кроме рыбака и его семьи, никто не придет. Иначе велика вероятность поймать не того. Чтобы исключить это, и требуется конкретика по всем членам семьи, — пояснил он и дал отмашку Евгению Валерьевичу: — Ладно. Езжай обратно. Ничем эта родственница не поможет. Мы начинаем.
Распрощавшись с Громовым, он отложил телефон и лениво поднялся с кресла. Вытащил кочергой из практически прогоревшего камина пять горячих угольков.
— Мила, в моей сумке тарелка. Принеси, пожалуйста.
Девушка достала из спортивной сумки, лежавшей около дивана, плоскую тарелку. Подала ее Давиду. Он положил на тарелку угли, поставил ее в центр круга из свечей, и выпрямился.
Диван и кресла они заранее сдвинули к стене, освободив таким образом центр гостиной. Круг из свечей тоже выставили заранее, и сейчас с помощью зажигалки Мила их зажгла. Давид разместил поверх углей тра́вы, купленные у Алевтины, присыпал их землей из другого мешочка. Вокруг тарелки он аккуратно разложил солому. Вытащил из сумки старую потрепанную тетрадь, открыл ее и положил рядом. Сел по-турецки.
— У нас ведь осталась соль, которую дала Алевтина?
— Да, есть немного, — кивнула Мила.
— Возьми ее и очерти круг вокруг стула.
— Зачем? — нахмурилась Мила.
— Он будет твоей защитой. Не хочу, чтобы тебя задело, если уж ты не собираешься уходить.
Не задавая больше вопросов, Ардо быстро выполнила приказ: рассыпала соль вокруг стула в углу комнаты. А затем устроилась на нем, с любопытством наблюдая за Давидом. И по тому, как он закрыл глаза и что-то зашептал, поняла: начинается!
Давид сначала шептал чуть слышно, но постепенно его голос становился громче. Правда, Миле не удалось разобрать слов: языка она не знала.
Закончив, мужчина поджег травы. Те загорелись лишь с третьей попытки. Мила посчитала это не очень хорошим знаком. От переживаний даже под ложечкой засосало.
Девушка обхватила себя руками, чувствуя, что в комнате значительно похолодало. Огонь свечей вытянулся в тонкую линию сантиметров на десять вверх. Мила изумленно раскрыла рот и тут же его захлопнула, когда вытянутое пламя двух стоящих рядом свечей сплелось. То же действие повторилось и с остальными свечами.
Давид взял в руки тетрадь и что-то начал в ней читать. Мила не видела его глаз, так как он смотрел вниз, на написанное, но она прекрасно видела, как напряглось его тело. Спина Давида стала настолько прямой, словно в нее вбили кол.
Будто что-то пронеслось в воздухе. Девушка резко обернулась. Почудилось, что на стене мелькнула похожая на человеческую тень. Но вот чья?
В следующее мгновение лампы в гостиной погасли, и единственным источником освещения остались свечи. По коже Милы побежали мурашки, она уже жалела, что не ушла в спальню. Было до дрожи страшно.
Давид, закончив читать, поднял глаза к потолку, а затем посмотрел
