Загадка датского сказочника - Игорь Мирецкий

Наконец, зачем было слать мне мейл про скорый Рагнарёк?

Ответов на эти вопросы у Линдеберга по-прежнему не было. Мотивы непонятны. Даже личности убийц не установлены.

Кто конкретно толкнул стремянку под Нильсеном? Кто воткнул шприц с ядом в шею Оливии? Кто напал на Купера? Один и тот же человек или разные? Мадс? Жрец – тот бритоголовый с рунами? Старший спутник Мадса с фотографий? Кто-то другой?

Выйдя на станции Вальбю, Линдеберг направился в сторону зоопарка.

Теперь еще и этот корректор-мьёльнирец. Ошивался возле книжного и зачем-то сообщил о смерти Нильсена в свое СМИ. Секте было выгодно, чтобы о произошедшем все узнали как можно скорее? Но почему? Следователь терялся в догадках.

Уже у подъезда Линдеберг вынул из носа вату и выкинул ее в урну. Он немного подождал – кровь больше не шла. Поднявшись на второй этаж, Линдеберг позвонил в нужную дверь. Ему открыл мужчина, на вид лет тридцати, с взъерошенными волосами и… трехдневной щетиной. Следователь растерялся от неожиданности. Без длинной бороды? Версия с мьёльнирцем разбивалась в пух и прах.

– Вы к кому?

– Простите, вы – Клаус Расмуссен?

– Да, это я.

– Полиция, отдел убийств. – Линдеберг показал жетон. – Мне нужно задать вам несколько вопросов. Разрешите войти?

– А, так вы по поводу вчерашнего? Да-да, конечно. Заходите. – Он сделал пару шагов назад. – Я все удивлялся, чего это полиция не связывается со мной. Прошу прощения за беспорядок.

В однокомнатной квартире и правда царил невообразимый бардак. Линдеберг в жизни не видел такого неряшливого и неуютного жилья. Несмотря на наличие шкафов, спинки всех стульев были увешаны измятыми джинсами, кофтами, свитерами, футболками и еще бог знает чем. Под стульями валялись носки и пакеты из супермаркета. На стенах с унылыми обоями не было ни единого постера или хоть чего-то из области искусства. Клаус, похоже, был единственным из датчан, кто никогда не слышал о хюгге. Люди во всем мире изучали данный феномен, желая понять «секрет датского счастья». Однако Клаус, судя по всему, обладал каким-то собственным секретом счастья и ни в каком хюгге не нуждался. Что удивительно, бутылок из-под алкоголя видно не было, да и запаха перегара от хозяина квартиры не шло.

Голос Клауса – и приятный тембр, и певучие интонации – напомнил Линдебергу голос кого-то, с кем он сегодня уже общался. Но он никак не мог понять кого. Преподавателя гимназии? Мужчина, который в момент убийства Оливии вел у класса Альберта онлайн-лекцию по интегралам, действительно разговаривал в похожей манере. Нет, не совсем то.

Так и не вспомнив, Линдеберг сел на предложенный ему стул. Со спинки Клаус предусмотрительно снял все тряпье и перекинул на кровать. Следователь достал из кармана жилетки блокнот. Тело Нильсена, согласно заметкам, обнаружили вчера на полу книжного в 17:15. Однако кто-то пользовался телефоном профессора до 17:19. Это следовало из их с Купером чата. Убийца, судя по всему, еще четыре минуты находился неподалеку от места преступления, копаясь в переписке Нильсена. Что, если Клаус видел его?

– Вы могли бы вспомнить, – попросил Линдеберг, – в котором часу вы оказались возле… ой, прошу прощения… – Из правой ноздри у него снова потекла кровь. – Я воспользуюсь ванной?

– Конечно, сразу налево. Дать вам вату?

– У меня есть, спасибо. – Следователь поспешил в ванную комнату. – Я думал, что уже давно остановилась… еще раз прошу прощения.

– Ничего страшного. Всякое бывает.

Стоя перед раковиной и смотрясь в большое зеркало, он смочил ватный диск перекисью, засунул его в ноздрю и смыл с губ и подбородка кровь. Хорошо же Мадс меня приложил.

Смартфон известил о новом сообщении в WhatsApp. Это была фотография ткани для занавесок в гостиную. Они уже неделю спорили с Марией, какой цвет лучше подойдет к новому дизайну их квартиры. Как нельзя вовремя, дорогая! Взгляд Линдеберга невольно упал на огромную корзину с бельем для стирки. Сверху лежало то ли покрывало, то ли занавеска необычного темно-желтого цвета. А кстати, ничего так вариант.

Выйдя из чата с Марией, Линдеберг снова посмотрелся в зеркало – кровь еще не остановилась. Он вспомнил, что так и не прочитал сообщение, которое Ида ему переслала. Линдеберг открыл их переписку:

Это Ида. Книга с загадкой про Одрёрир в моем книжном не продавалась. Ее кто-то подложил Нильсену. Скорее всего, этот человек. Пересылаю его электронные адреса, а также имя с первой буквой фамилии, как они значились в денежном переводе. Все данные – от музыканта по имени Томас, который продал ему книгу. Могу также контакты Томаса выслать, если нужно. Нам с Майклом информация ни о чем не говорит, но полиции может пригодиться.

Ниже, в пересланном сообщении, было аж четыре электронных адреса, не содержащих в себе, к сожалению, ни имени, ни фамилии. Зато денежный перевод был подписан: Клаус Р. Линдеберг чуть не выронил из рук телефон. Клаус Расмуссен? Этот корректор?! Он вспомнил, где сегодня уже слышал его певучий голос.

Жрец на видео в агентстве безопасности!

Сомнений быть не могло. Голос принадлежал чудику в желтом балахоне, скрывавшем лицо. Стоп. В желтом балахоне? Достав из кармана жилетки тонкую прозрачную перчатку, Линдеберг натянул ее на правую руку. Затем извлек из корзины для белья объект, который поначалу принял за свернутое покрывало или занавеску. Он аккуратно развернул рукой в перчатке ту самую «паранджу», которую видел на мониторе.

Сняв перчатку, он пулей вылетел из ванной.

– Все в порядке? – поинтересовался Клаус.

Линдеберг сбил его с ног, повалил лицом на пол, уселся сверху и заломил обе руки за спину:

– Где бомба, гаденыш?!

– Какая бомба? – простонал тот. – Вы в своем уме?

– Не прикидывайся. Ты знаешь, о чем я говорю. – Он заломил руку Клауса сильнее.

– А-а-а! – заорал тот. – Что вы делаете?!

– Спрашиваю в последний раз: где термоядерная бомба? Иначе сломаю руку.

– Термо… Вы ненормальный?! Я не знаю ни о какой бомбе!

Странно, что агенты еще не взяли его, подумал Линдеберг. Все из-за того, что я невольно запутал Хольгера – рассказал и про бритоголового с рунами, и про Tinder, в котором зависала Оливия. Сам же и пустил агентство по ошибочному следу. Идиот. Украл у них драгоценное время.

В комнате прозвучал хруст, сопровождаемый нечеловеческими криками Клауса.

– Отрицать бесполезно, – процедил Линдеберг над извивающимся телом. – Я всё знаю. Тебя судили десять лет назад за кражу древнего экспоната с рунами. Затем ты организовал секту. Балахон, в котором ты по четвергам появляешься на экране перед адептами, сейчас лежит в