Загадка датского сказочника - Игорь Мирецкий
Пробравшись через кусты к углу Шарлоттенборга, Ида повернулась к нему спиной и стала отсчитывать сто шагов, стараясь идти на равном удалении от обеих стен замка. На счете «девяносто восемь» она чуть было не провалилась в глубокую яму.
Странно. Именно в этом месте?
Теперь Ида прошлась по дуге сначала в одну, потом в другую сторону. Каждый раз расстояние от нее до угла, по задумке, равнялось приблизительно ста шагам. Однако никаких ям поблизости больше не было. Неужели Одрёрир уже выкопали? Она пошла взглянуть на яму еще раз.
– Кто вам разрешил здесь находиться?! – послышался из окна грозный женский голос.
Ида бросилась к ограде.
– …Я вызываю полицию!
Не помня себя от страха, девушка вскарабкалась на решетку. Затем рухнула на Купера, выставившего руки, чтобы поддержать ее. Оба оказались лежащими на брусчатке. Купер снизу, Ида сверху. На них вытаращились посетители арт-выставок. Возможно, кто-то уже подыскивал подходящее название для художественного перформанса.
– Бежим! – Ида слезла с Купера и схватила рюкзак. – В саду какая-то тетка в полицию звонит!
Оба что есть сил помчались к арке, за которой виднелся канал.
– Теперь налево!
Они с Купером побежали к Новой Королевской площади, где легко было затеряться среди толпы. Уже там беглецы перешли на шаг, а потом и вовсе остановились – прямо перед входом в Королевский театр. С одной стороны от ступенек возвышалась бронзовая статуя датского драматурга эпохи Просвещения, а с другой – бронзовый Эленшлегер. Кумир всех скандинавских поэтов периода романтизма, включая и юного Андерсена, вальяжно развалился в кресле. Правой рукой он словно жестикулировал, а в левой сжимал закрытую книжку, в качестве закладки используя указательный палец. Судя по всему, истукан читал свои стихи наизусть, но время от времени подглядывал в шпаргалку.
– Одрёрир, – еле отдышавшись, сказала Ида, – кто-то откопал до нас.
– Уже?
– Именно в ста шагах – яма. Несвежая. Откопали давно. Может, год прошел или больше.
Купер потер лоб.
– И все-таки, – покачал он головой, – не верю я в такие совпадения…
Он стал смотреть что-то в телефоне, Ида тем временем молча приходила в себя.
– Так и есть. – Купер показал ей экран. – Смотри. Я зашел на сайт Школы скульпторов и нашел раздел «Наши преподаватели». Глянь, кто тут у них самый первый.
Ида нехотя бросила взгляд на экран. Фридрих Майер… Площадь поплыла у нее перед глазами. Девушка опустилась на ступеньки у входа в Королевский театр.
– Ида, всё хорошо?
– Да, я просто посижу.
Неужели Одрёрир в саду нашел этот гад? И никому не сказал? Утащил к себе домой и там один любуется? Она бы даже не удивилась. Или же… сын все-таки узнал про Чашу? И убийство его девушки как раз с этим связано? Паренек рассказал девушке, а та проболталась кому-то, кому не следовало? Ида мало что понимала, но хорошо помнила из новостей, что на сына скульптора у полиции ничего нет.
Почему бы просто не поговорить с ним?
– Скажи, Майкл, а ты бывал в Уттерслеве?
– Нет. Даже не слышал. – Он сел рядом. – А что?
– Это на севере Копенгагена, на автобусе отсюда недалеко. Там чудесные озера, удивительный парк с дикими птицами. И буквально пара мест, где на самом берегу стоят коттеджи. Когда смотрела по телевизору, еще давно, про развод Фридриха Майера, то показывали его дом. Построен там в самом шикарном месте, возле воды, стилизован под фахверк шестнадцатого-семнадцатого веков…
– Стоп-стоп-стоп, – оборвал Купер. – Только не говори, что собираешься ехать туда.
– А почему нет? Тот парень наверняка пришел с учебы, отец еще на работе. Можно постучаться и…
– Все! Не хочу больше ничего слышать! Извини, но у тебя какая-то одержимость этим Одрёриром. Меня это уже пугает.
Ох, Майкл, ты даже не представляешь, насколько ты прав, подумала Ида. Сказать ему? Или не стоит?
– На самом деле, – решилась она, – в общем… у меня еще в подростковом возрасте диагностировали «обсессии», как это назвал психотерапевт. А простым языком – навязчивые состояния, одержимость. Но в моем случае это никакое не расстройство личности и не невроз, а особенность работы нервной системы. Что-то там со слабым торможением мыслительных процессов, астенией и вегетативной системой. Ну, у каждого же есть какие-то свои «тараканы», правильно?
Купер молча слушал.
– Вот ты, например, – продолжила Ида, – чуточку аутист, только не обижайся.
– Не обижаюсь, – вздохнул он. – Мне это уже кто-то говорил.
– А я вот склонна к обсессиям. Но фишка в том, что если активно бороться с ними, запрещать себе о чем-то думать, то они становятся только сильнее. Единственная работающая методика, как я уже убедилась за все эти годы, – принять себя и осознанно относиться к своим «тараканам». Парадоксально, но если позволить одержимости быть, то она сама вскоре угаснет.
– И что, – не поверил Купер, – если съездишь на озера и постучишься в дом скульптора, то прям угаснет?
– Ну, мы же просто…
Мобильный Иды издал сигнал. Новое сообщение в WhatsApp. Так-так.
– О, это Томас пишет, рокер. Он рассказал, кому продал Эленшлегера.
Глава 21
Человек в спортивном костюме быстро подошел к желтой «Тойоте» и открыл багажник. Затем, ненадолго исчезнув в доме, появился с картонной коробкой в руках – одной из тех, какие обычно используют при переездах. Он проворно расположил ее в багажнике, после чего сбегал еще за одной, и еще, и еще. Когда место в багажнике закончилось, пришлось складывать оставшиеся коробки на заднем сиденье.
От Копенгагена вскоре останется лишь пепел. Ни малейших сомнений на этот счет владелец «Тойоты» не испытывал. И нужно было успеть убраться на безопасное расстояние только с самым ценным.
Он был даже рад, что больше никогда не увидит этот дом.
И этот подвал…
Он захотел прогнать неприятные воспоминания, но не смог.
* * *
Он не знал, который сейчас час.
Не знал, сколько времени уже сидит в подвале.
Кругом была такая тьма, что нельзя было разглядеть собственных рук, даже если поднести их близко к лицу…
Правая болела до сих пор…
А еще было очень холодно. Но в ответ на его крик никто так и не пришел: ведь в этот субботний день он был наказан.
Ну а как я мог
