Дебри - Сара Пирс
Совершив последний рывок, я пробираюсь сквозь толпу и выхожу на тропинку к трейлеру. Тишина накрывает долгожданным облегчением, но я не даю себе шанса присесть или собраться с мыслями.
Я наливаю свежей воды для Вуди и начинаю искать ноутбук Зефа.
В конечном итоге он обнаруживается в углу кровати, между подушками. Я забираюсь в постель и открываю его, одним глазом следя за дверью. Зеф сказал, что не вернется из Эксетера до вечера, но не помешает проявить осторожность.
На этот раз никакой суеты, я точно знаю, где искать – в истории браузера. Португалия. Любые упоминания. Я почти на сто процентов уверена, что видела ее, когда искала в прошлый раз, но мне надо убедиться.
Я начинаю листать.
На этой неделе ничего, но на прошлой… Да, вот эти страницы я видела в прошлый раз. Места, которые я не узнала и не сочла важными: сайт официального туристического центра португальского национального парка, видео на «Ютубе» о путешествиях по нему. Рестораны. Отели. Информация о главных городах. Карты, блоги. Курортный город, который упоминала Джейни.
С бешено колотящимся сердцем я продолжаю кликать. Все его поисковые запросы по Португалии сосредоточены вокруг национального парка. Такой пристальный интерес к тому месту, где, по слухам, находится Роми, не может быть совпадением.
К горлу подступает горячая кислота.
И хотя глубоко внутри я понимаю, что просто тщательнее изучаю то, что уже видела, это все равно как удар под дых.
Взяв паузу, я пытаюсь посмотреть на ситуацию объективно, обдумать каждый вариант, но рождается только больше вопросов. Зеф отнюдь не устал от Роми, как он меня уверял, а поглощен поисками того места, где она сейчас, возможно, живет.
В голове возникают новые вопросы. Он был там? Искал ее?
Я вспоминаю тот вечер, когда мы познакомились. Зеф сказал, что вернулся из Португалии. Никаких упоминаний о Роми, только о местной кухне и местах на южном побережье, где он путешествовал. Зеф признался, что ему там понравилось, но он не горит желанием вернуться.
Я понятия не имею, встречался ли он там с Роми, но в любом случае он не был со мной честен. Не рассказал всего.
Несмотря на палящее за окном солнце, я замерзаю.
Я смотрю на нашу фотографию, которая висит на стене. Мы лежим на кровати, задняя дверь трейлера открыта. Тогда мы путешествовали по югу Франции и целый месяц провели на пляже.
Помню, я именно в тот момент пришла к выводу, что люблю его сильнее, чем кого-либо раньше. Люблю с пугающей страстью. Карта, которую я сделала в эти недели, до сих пор одна из моих любимых. На ней места вдали от туристических маршрутов, рестораны, бары, укромные бухточки.
На фотографии мое загорелое лицо усыпано веснушками, а на нижней губе пятнышко приготовленного Зефом соуса. Его темные волосы длиннее, чем сейчас, и на их фоне ярко выделяются голубые глаза.
Мы широко и неосознанно улыбаемся. Такие улыбки выходят только при съемке селфи или когда хорошо знаешь делающего снимок человека. Один из тех моментов полной свободы и радости, которые пытаешься запечатлеть на снимке, но знаешь, что в полной мере это никогда не получится.
Я изучаю его лицо.
Может ли внутри скрываться кто-то другой?
Я знаю, что это возможно. Внутри моего отца всю жизнь жили две личности.
Двусторонний – так я это называла. Двусторонний, как скотч у школьного учителя.
Уже в шесть лет я поняла, что отец демонстрирует миру два разных лица.
Одно он показывал учителю, когда забирал меня из художественной школы: сплошные улыбки и вежливые вопросы вроде «Как поживаете?» или «У вас уже есть планы на отпуск?».
Такое же лицо он показывал соседям, когда косил газон, или коллегам, когда они приходили на ужин. С тем же лицом он был папочкой, который учит меня вязать морские узлы на лодке или помогает с домашними заданиями по истории.
Однажды я спросила маму, когда она переодевалась к ужину, правда ли внутри папы живут два человека.
Она отвернулась и уставилась на пожухшие цветы в палисаднике, а потом визгливо засмеялась и ответила:
– Нет, только один.
– Значит, когда папочка злой, это все равно настоящий папочка?
– Боюсь, что так, – с улыбкой отозвалась мама и попросила уйти, чтобы она могла подготовиться, но по ее дрожащему голосу я сразу поняла: что-то не так.
Выйдя в коридор, я заглянула в дверную щелку и увидела, как мама прижалась лицом к подушке. И издала какой-то неприятный звук. Он походил на вопль, который вырывался у нее, когда отец зажимал ей рот рукой во время ссор. Булькающий и приглушенный, но в то же время бездонный и мощный, как будто звук исходил не от нее, а от целой толпы людей.
46
Элин
Национальный парк,
Португалия, октябрь 2021 года
Лишь когда Нед с Лией скрываются из поля зрения, Элин понимает, что задерживала дыхание. Она судорожно выдыхает. Во рту у нее пересохло, горло стянуло.
– Ты дрожишь, – замечает Айзек, глядя на нее.
Волна адреналина отступает, и тонкая одежда прилипает к коже.
– Да, я замерзла.
– Давай вернемся.
Элин делает шаг вперед и, решив внимательно рассмотреть водопад, не просто падающую перед ней воду, а весь с грохотом летящий вниз поток, совершает ошибку. Начинает кружиться голова, но она не в силах отвести взгляд и переводит его еще ниже, на массу воды у подножия.
Этот звук, это зрелище… становятся спусковым крючком.
Моргнув, она опять переносится туда, преследует «лодочного убийцу», и вода из бухты заливает нос и рот. Хейлер хватает ее за лицо.
У нее кружится голова, она теряет ориентацию. Ей хочется уйти отсюда, спуститься, но стоит сделать шаг, и нога подкашивается.
Айзек бросается вперед и протягивает руку, чтобы ее поддержать.
– Осторожно. Давай немного передохнем.
С минуту они молча стоят, и, когда Элин восстанавливает дыхание, Айзек уводит ее с плато на большую лужайку за водопадом.
– Не хочешь немного переждать, прежде чем пойдем дальше?
– Да. Вся эта вода… меня вдруг накрыло. Накатили воспоминания.
– Дело Хейлера?
Она кивает.
– Мне казалось, оно осталось в прошлом.
Но, уже произнося слова, Элин понимает, что это не совсем так. В глубине души она знает, что ее всегда будет преследовать едва не
