Последний кайдан - Элла Чак
– Фамилия Ито – одна из древнейших. Родители не были против вашего первого союза?
– Были. Но я уже носила под сердцем дочь, и выбора у них не осталось.
На семейных полках стояли фотографии с маленьким мальчиком Анихико. Официальное свадебное фото четы, и ни одного снимка с другими родственниками или с дочерью.
– Красивое вы дали имя девочке – «Лето Красоты».
Чайная пара в руках Танаки-сан дёрнулась, и она расплескала половину.
– Прошу прощения, у меня голова болит. И руки не слушаются сегодня.
– Не волнуйтесь, это просто чай.
– И просто имя, – ответила она.
Ода понял, что женщина умнее, чем хочет казаться под видом простой домохозяйки, и размышляет глубже. Её следующая реплика подтвердила вывод Оды:
– Есть просто имена, просто судьбы, просто события, лишённые логики, долга и… чертовщины. Слова ничего не значат, господин следователь, пока в них не вложена вера. Во что угодно. Даже… в Лето Красоты.
Раздвинулись сёдзи, и к разговору присоединился Танака Акира. Его жена тут же изменилась в лице – потеряла всю боевую броню, стала источать покладистость, заботу и растерянность неожиданным визитом гостей. Ода и Мико встали и представились, показав удостоверения.
– Танака-сан, вы были вчера на пожаре, который начался в доме семьи Накамура? Видели, как горит дом?
Акира задумался, отошёл к стеллажу, поправил фото с женой и сыном. Он ответил, но при этом не взглянул на следователя.
– Да, был.
– Как и ваша дочь, Ито Нацуми?
Акира кивнул.
– Соседи стучали в дверь. Кричали, что видели Нацуми, вбежавшую в дом. Крыша уже была охвачена огнём… А вы… расследуете пожар?
– И его последствия. Погиб человек, требуется выяснить все детали. Расскажите всё с самого начала. В котором часу вы видели Нацуми?
– Около девяти часов вечера. Хатиро зашёл к нам, и они с Нацуми ушли гулять. Мы принимали гостей. Суетно было. Ко мне сестра приехала с мужем и дочкой.
– Я целый день готовила для госпожи и господина Куроки.
Глаза женщины блеснули, стоило ей произнести фамилию обретённой с мужем родни. Но взгляд её по-прежнему излучал ответ на все потенциальные вопросы Оды: «Это всё, и больше я ничего вам не скажу! Решайте мою головоломку сами».
– Я разрешаю Нацуми гулять с Хатиро до двенадцати. Они подростки, ему семнадцать, и ей уже завтра столько же будет. Мы совсем не переживаем за дочь, когда она уходит со своим лучшим другом.
– Семья Куроки? – переспросила Мико, для которой гляделки Оды-сана и хозяйки дома не были очевидными. – Юко-сан и Арата-сан? Они ваши родственники?
– Всё верно, – не дал Акира ответить жене, но Ода знал, что она уже всё сказала.
Ей было важно, чтобы следователь услышал фамилию Куроки. Мать Нацуми стояла с опущенными глазами, но при этом не сводила глаз с пиджака Оды, под которым на цепочке был подвешен синий воск. Акира начал выдавать первые нотки беспокойства в общении с полицией.
– При чём тут моя сестра и её семья? Вы же пожар расследуете! У них уже всё хорошо! Девочку нашли! Симптомы болезни у сестры пропали!
– Нам это известно, Танака-сан, – вежливо, с поклоном ответил Ода. – Мы беседовали с девочкой, когда… она вернулась.
– Нехороших совпадений вокруг трёх семей очень много, Танака-сан, – нахмурилась Мико. – У Накамура пожар, и в доме ваша дочь. У Куроки трагедия и болезнь – и они ваши родственники. А что у вас? У вас тоже что-то случилось?
– Ничего у нас не случилось! У меня самая обычная семья! Жена и сын!
– И дочь, – напомнила Мико. – Мы можем поговорить с вашей дочерью Нацуми? Вы можете присутствовать при разговоре.
– Не сегодня, – отмахнулся Акира. – В другой раз. Я сообщу когда.
– Мы можем вернуться с судебным ордером и вызвать вас с Нацуми в участок. Не лучше ли поговорить здесь?
Ода не перебивал напарницу. Он предпринял попытку пройтись по комнате, но где бы ни оказался, взгляд матери Нацуми следовал за синим огарком.
– Тиэко-сан, – обратился Ода к женщине, – ваше имя означает «ребёнок тысячи почестей». Кто его дал вам?
Она вздрогнула и покосилась на мужа.
– Моя бабушка…
– Бабушка? А мама как хотела вас назвать?
– Я… не помню этого… Мы с моей семьёй давно не поддерживаем связь.
– Этот предмет знаком вам? – продемонстрировал Ода гребень, который содержал в себе веерообразные ножи.
Ему не нужен был ответ, только реакция глаз, которые ответили: «Да, я знаю очень хорошо, что это за вещь, и ненавижу её». Пожав плечами, она ответила вслух:
– Отец Нацуми покупал на барахолках разное. Я всё продала, когда нам с дочерью приходилось буквально выживать и работать за хлеб. Возможно, пара предметов осталась. Где вы это нашли?
– На пепелище. Она могла упасть с волос Нацуми?
– Могла, – спокойно ответил Акира. – Она же спалила себе косу! Та была до пят, а когда с неё сбили огонь, остались только пакли возле плеч.
– Какой ужас! Как жаль! – воскликнула Мико. – Нацуми в больнице? У неё ожоги?
Ни Акира, ни Тиэко не понимали, как поступить. Соврать, промолчать, сказать правду? Речь о ребёнке, хоть и… об особенном и нелюбимом.
– Она… в гостях. У семьи Куроки. Племянница попросила родителей, и мы согласились… Нацуми лучше с подругой сейчас, чем с нами. Она чуть не погибла, спасая своего одноклассника.
– Мы можем осмотреть комнату Нацуми?
На втором этаже Мико отодвинула сёдзи с ярким детским рисунком. Она поняла, что, скорее всего, здесь спит младший брат Нацуми, но и беглого взгляда было бы достаточно, чтобы оценить обстановку.
– Следующая, – подсказала Тиэко.
Комната Нацуми оказалась в четыре раза меньше, чем игровая пятилетнего Анихико. От стенки до стенки лежал футон, слева от пола до потолка громоздились полки с учебниками и библиотечными книгами. Одна из полок на уровне пояса явно использовалась как письменный стол. Старенький ноутбук с треснутой крышкой. Матерчатая ширма, за которой на одинаковых вешалках, какие выдают бесплатно в химчистках, висели школьная форма и несколько повседневных вещей.
Ода заметил чехол с более чем двухметровым традиционным луком и прикоснулся к нему.
– Путь лука – один из путей самурая. В семнадцатом веке Вадза Датира выпустил за двадцать четыре часа ровно восемь тысяч сто тридцать три стрелы. Это шесть стрел в минуту. Так тренировали воинов кюдо. Вадза Датира не спал и не ел, не переставая смотреть в центр мишени. Сила его пути достойна уважения.
Ода поклонился оружию.
– Она чемпионка школы, – ответила Тиэко. – Стрелять начинала ветками из прута в два года. Дар у неё.
